– Если ты не перестанешь киснуть, я тебя эту кость глодать заставлю! – Козетта усилила голос до максимума.

Ответа не было.

Итак, на плите стояла самая большая кастрюля, которую удалось найти, в кастрюлю был влит бульон с уксусом и сметаной и насильно всунута баранья нога, которая торчала из бульона почти на треть. По рецепту полагалось накрыть кастрюлю крышкой, но в силу очевидных трудностей это было невозможно. Козетта решила, что сойдёт и так. Даже если сварится только половина ноги, им с худосочной Сорой хватит этого дня на два, если не больше.

– Сора-тян, я тебя в последний раз предупреждаю!!!

Дверь на кухню скрипнула и отворилась. Козетта от удивления чуть не попала ножом себе по пальцам: она была совершенно уверена, что Сора из спальни не выйдет.

Но она вышла. За последние два года девушка неожиданно выросла почти на ладонь и потому казалась похудевшей; густые чёрные волосы, не уложенные в причёску, спускались почти до пояса. На Соре было чопорное серое платье со скучными плоскими манжетами и чёрный фартук.

– Чем помочь? – вяло спросила она.

– На вот… нарежь лук, – скрыв растерянность за грубостью, Козетта сунула подруге нож рукоятью вперёд. Та взяла и медленно подошла к кастрюле, в которой отчаянно шипело и булькало козеттино коронное блюдо.

– Что это? – с брезгливым недоумением осведомилась Сора. – Я это есть не буду.

– Ещё как будешь, – пообещала Козетта.

– Нет.

Ах да, она же почти не ест мясо… Баранья нога – целиком и полностью затея Козетты, которая любила мясо во всех видах и не желала от него отказываться из-за подруги со странными вкусовыми пристрастиями.

– Тогда придётся тебе есть лук в чистом виде! – съязвила Козетта.

– Я вообще ничего не хочу.

Ну вот что ты будешь делать с такой дурёхой! Козетта стиснула зубы, чтобы родившийся за ними поток ругательств не полился на всё вокруг. Всё-таки Сору следовало пожалеть, хоть она и перебирает со страданиями.

…Окончательно и бесповоротно сесть себе на шею Козетта позволила ей около двух лет тому назад.

Ну, тогда это было вполне объяснимо: Сора была тяжело ранена, находилась на грани жизни и смерти, и если она в результате и выкарабкалась, то только благодаря яростной настойчивости Козетты, держащей в страхе всех врачей госпиталя.

Козетта пообещала хирургу, что если он не сумеет вынуть пулю из груди пострадавшей, то она сама ему что-нибудь отрежет.

Козетта пообещала медицинским сёстрам, что если они недостаточно хорошо будут делать перевязки, то она сама их свяжет и в таком виде бросит в чулан с крысами.

Козетта сама сидела ночами у постели больной, подбадривая себя и её всё усложняющимися ругательствами.

Козетта боролась за жизнь Соры так, как она боролась бы за свою собственную жизнь, и в конце концов победила. Смерть – да, уныние – нет.

Дело в том, что после того ранения в Соре, и без того-то всегда унылой, что-то окончательно сломалось. Она затосковала. Быстро идя на поправку, подруга совсем перестала улыбаться и предпочитала лежать, разглядывая потолок.

– Ну что ты всё время куксишься? – борцовская натура Козетты органически противилась бездействию Соры. – Что опять не по тебе? Ты, считай, из могилы вылезла, так радуйся!

– Я радуюсь, – говорила Сора.

Но радости в её словах не было ни на полпенни.

Плюнув, Козетта решила довериться времени и удаче. Она снова сменила имя и документы, превратившись в обедневшую русскую баронессу Катерину Калашникову, и увезла Сору в дальний пригород Злондона, старинный городишко Ковентри. Там Козетта сняла небольшой дом с палисадником и устроилась жить, справедливо полагая, что пока полиция гоняется за Долли Миллер по Злондону, русской эмигрантке и её служанке-китаянке некоторое время ничего не грозит.