Я всегда ждала лето! Как в песне «лето – это маленькая жизнь». Точнее и не скажешь. Помимо всяких разных проделок, купания и прочего, я его ждала, чтобы поехать на целый месяц в гости, в Оля́, к своим любимым бабулечке и отцу.

Первые три дня для меня были адаптивными: днем все хорошо, а ночью в тишине раздавалось мое тихое поскуливание «хочу к маме». Но и там у меня была подружка, Ленка, и ровно через три дня я уже не рвалась домой, а вместе мы распрекрасно шарахались по селу в поисках приключений. Конечно, они были не такие бедокурные, как дома, но все же.

Следом за мной приезжала моя тетушка Фая, старшая дочь бабули, со своими тремя внуками – Сергеем, Аленой и Ириной. Я им доводилась тёткой, что придавало мне важности и я иногда ходила перед ними павлином, хотя племянник был на год меня старше, одна племянница – одногодка, а вторая на четыре года младше. Уживались мы не очень.

– У, городские, понаехали, – косилась исподлобья я на них.

Чем они мне насолили? Да ничем. Просто они жили по расписанию и всегда под присмотром, и в воспитательных целях тётушка пыталась и меня под это подвести.

Представляете, босоногую вечно чумазую, загорелую, дочь степей все-таки, деревенскую девчушку заставить спать в обед. С этим вопросом с самого садика была беда – боролись, боролись, а потом смиренно ждали, когда я вырасту и покину сие премилое заведение. Мыть руки, ноги, особенно пятки, расчесываться. Да какая это жизнь!? Казарма и только. А они были такие белокожие, даже летом, всегда чистые и причесанные, такие воспитанные, даже носами не шмыгали и не размазывали сопли по всей физиономии тыльной стороной ладони.

И я, домовенок Кузя. Я и тётушка два персонажа из этого мультфильма, я – Кузя, а она – Девочка, которая пыталась привести его в порядок. Бабуля и отец в эти воспитательные потуги никогда не встревали – ученые уже были. Мы с ней противостояли честно – один на один.

В очередной раз, уложив своих внуков в обед спать, она решила приняться за меня.

– Марина, давай мой ноги, руки и тоже ложись спать, – пошла она в наступление.

В детстве у меня была привычка выражать свое недовольство всем своим видом. Я опускала голову вниз, как бык на родео, сдвигала брови в одну линию и смотрела исподлобья так, что болели глаза и готовы были закатиться совсем под лоб и больше не выкатиться, сжимала губы, раздувала ноздри. Ни дать, ни взять – Домовой на тропе войны. Перьев и боевой раскраски не хватало только. Не знаю, как я выглядела со стороны, но себя я считала в такой момент убедительной.

Я ничего не ответила на любезное предложение отдохнуть.

– Марина, ну, смотри, ребятишки уже спят. Иди, ложись, – продолжала увещевать она маленького злобного домовенка.

Понимая, что она просто так не отстанет, а меня уже ждала Ленка – нам нужно было срочно исследовать заросли можжевельника за дамбой, а потом на речке искупаться, пошляться по селу, в общем дел по горло, и я пошла в атаку.

– Вот, своих, иди и укладывай, а я не буду! Ишь, понаехали тут и командуют, не буду! – топнула я ногой и еще больше насупилась.

Глаза уже ломило нещадно, я даже испугалась, что точно окосею, но не уступала.

Перепалка продолжалась недолго. В результате поединка тётя Фая ни с чем ушла в дом.

А я так и стояла – вдруг она вернется, а я тут глаза тру и кривлю мордаху от боли. Постояла еще так немного. Все, больше не могу «держать фасон»! Расслабилась и давай глаза тереть, один глаз все-таки закатился под лоб, еле выкатила.

Вышла бабуля.

– Мариночка, ну зачем ты так с тёткой, – гладила она меня по голове и плечам, – она же вон на сколько тебя старше, в бабушки тебе тоже годится! Иди, извинись…