– Это плохо! Поздно, может быть, слишком поздно! – тревожно произнёс он и посмотрел в глаза собеседнику.

– Предполагаю, он решил залечь на дно и сидит где-нибудь в подполье, выжидает удобный момент, чтобы заявиться и потребовать выкуп, обычно они так и поступают. Но если раньше вымогатели сразу выходили «на свет», так сказать, то нынче наблюдается противоположное. Стало быть, они усвоили уроки своих предшественников и решили действовать иначе. На моей практике такое встречалось довольно часто. В некоторых случаях дело доходило до нескольких месяцев, а иной раз и того

более. Однако, может быть и с точностью до наоборот. Возможно, он лично, не сегодня, так завтра станет посылать вам письма. Инкогнито, разумеется, – добавил Блэквуд, закинув ногу на ногу. Эштон тяжело вздохнул.

– И да, я просил иметь при себе фотографию сестры. Надеюсь, вы не забыли о моей просьбе?

– Нет вовсе, я ношу её с первого дня, как вы мне сказали, что в любой момент можете меня встретить и потребовать её! Ну, это я так, образно, – невесело усмехнулся Эштон. Он стал торопливо искать фото по карманам пальто и в бумажнике, но не нашёл.

– Чёрт возьми, моя забывчивость доведена до крайности! Стало быть, я по рассеянности оставил её у сотрудников прокуратуры. Они должны будут напечатать фотоснимки и развесить по городу! – виновато произнёс Эштон.

– Не беда, мне не составит труда забрать его у них. Почти незаметно! – лукаво улыбнулся Блэквуд и, достав часы из кармана, посмотрел на время, затем торопливо поднялся.

– А сейчас прошу извинить, у меня запланирована ещё одна важная встреча, и джентльмен, как и вы, будет удивлён моим визитом!

Когда Рой поднялся, Эштон вспомнил что-то важное.

– Одну минуточку, сэр! Будьте любезны, скажите, стало ли что-то известно об Эване Робинсоне?

– Эвана Робинсона мы разбираем по косточкам уже вторую неделю, и нам удалось найти много «занимательного» про вышеупомянутого господина, но всё это никак не связано с нашим делом, – заявил Блэквуд.

– Вы считаете, что он невиновен?

– Нет, я считаю, что он тот ещё аферист, но это никак не связано с исчезновением вашей сестры! – заключил детектив.

– Ну что ж, я, пожалуй, пойду. Вам тоже пора поторопиться, не заставляйте даму ожидать вас, это дурной тон. А мисс Робинсон и вовсе! – произнёс Рой, одарив обаятельной улыбкой и пожав руку удивлённому мужчине. А спустя секунду он уже захлопнул дверь паба «Caff e Gold» с обратной стороны.

«Какой всё-таки странный тип этот Блэквуд», – подумал Эштон, взглянув на нетронутую чашку эспрессо. Затем сделал большой глоток, и тут же скривился: остывший, чертовски горький, настолько крепкий, точно густой, как ему показалось.

– Редкостная гадость, однако! Люди, вливающие в себя ежедневно этот яд, причём, прошу заметить, добровольно, явно лишены вкуса к жизни. Ибо как почувствовать полноту, сладость бытия, испив столь горький, неприятнейший напиток?! Или же, напротив, после него всё прочее покажется нектаром, – произнёс негромко Эштон, посмотрев на заснеженную улицу за окном.

Тут он вспомнил о Люси. Блэквуд был прав, и у него была запланирована встреча с этой норовистой и взбалмошной девчонкой. Вот только каким образом Рою удалось это выяснить, для Эштона оставалось загадкой.

Встреча была назначена самой девушкой, она настаивала на ней уже несколько дней. Сидя в прогулочном экипаже, они колесили по главным улицам Лондона и несколько натянуто разговаривали о произошедшем. Вместе с тем Люси несколько раз косвенно попыталась реабилитировать в глазах Эштона репутацию неприглядного брата, на что Эштон ощутимо помрачнел.