– Крепче держитесь! Пригнитесь малехо! – закричал Василий, – Сейчас жечь начну!
Глубоко вздохнув, змей изрыгнул такой огромный столб жаркого пламени, что с неба на них тут же посыпался дождь из огненных искр. Деревья на миг расступились, и Василий со страшной скоростью рванул в образовавшийся над ними просвет.
Письмо батюшке
"Здравствуйте, дорогой мой, горячо любимый батюшка! Здравствуйте и вы, бабушка! Про маленькую свою и себя я теперь все знаю, а потому вернуться домой не могу, ведь старая ведьма Ядвига Ивановна непременно вновь станет меня искать.
Мы с Ефрейтором живем у змея Василия Горыныча, он нас защитит и в обиду никому не даст. Не ищите нас и не переживайте, все будет хорошо.
Ваша дочь и внучка Маняша".
Отправив такое письмо в родительский дом, принцесса начала обустраивать жизнь на новом месте: ремонт в драконовом логове справили, дров на зиму припасли, окна и щели мягким мхом законопатили, грибов насолили, варенья наварили, кладовую мукой, маслом и сахаром заполнили.
Только воровать да безобразничать Маняша Горынычу уж больше не позволила: за каждый продукт или вещь какую расплачивался он сполна. Кому поле в ночь перепашет, кому дерево на дрова свалит, кому рыбы к ужину принесет, а кому и сарай покосившийся в должный вид приведет. Не нарадуются окрестные жители, сами гостинцы у крыльца оставляют. Вот все и довольны.
– Тут такое дело, Маняш, – как-то вечером нехотя сказал Горыныч, глядя на алые язычки пламени и с тихим треском взлетающие от горящих поленьев крохотные искорки, – Я тут недавно мимо Красной Горки пролетал. Там по соседним царствам клич кинули: кто принцессу из лап дракона спасет, тому полцарства и, собственно, саму принцессу в придачу… Вот скажи мне, милая, где тут логика, ежели домой ты все равно не попадешь, а к чужому мужику жить отправишься? Зачем тогда тебя спасать? Чем я хуже чужого мужика?
– Успокойся, Васенька! – засмеялась принцесса, – Никуда я от тебя не денусь. Мне здесь хорошо. Да и замуж мне совсем не хочется. Что это наш государь удумал?
А в царстве Алексея Захаровича меж тем что ни неделя, то новый смельчак объявляется, клянется, что спасет Марию Алексеевну, привезет ее в дом отчий, а дракона убьет, чтоб другим неповадно было.
Месяц пролетал за месяцем. Много кому полцарства нелишние, да только до смертного боя дело еще ни разу не доходило: то в лесу удалец заблудится, то дракона огнедышащего испугается. Уж что-что, а грозный вид Вася принимать умел.
Рыцарь
– Вааась! А, Вась?! Скачет ведь. Опять скачет, – юная принцесса отложила гребень, которым расчесывала свои длинные золотые кудри, грустно вздохнула и разгладила невидимые складки на подоле льняного, василькового цвета платья.
– Опять? – лежавший в ногах девушки дракон лениво зевнул, обнажив белоснежные, острые как бритва зубы, – И чего это им дома не сидится?
– Как чего? Меня спасают! – не скрывая досады, красавица состроила дракону рожицу и показала язык.
– Маняш, а может, тебе уже спастись? Ну хоть разочек. Надоели мне эти лыцари, прямо сил нет.
– Ага, а потом замуж, дети, пелёнки, распашонки, придворные, балы, дела государственной важности… Да не для того я, в конце концов, дом родной покинула, чтобы сейчас первому встречному половину царства отдать, Вася!
– Да, да, не для того моя ягодка налилась и поспела, – дракон сел и раздражённо махнул хвостом, – Жечь что ли?
– Жги, Вася. Жги.
***
– Хей, чудище болотное, страшилище лесное! Отдавай сюда принцессу, свет Марию Лексевну, или выходи на смертный бой!
У новеньких кованых ворот драконьего логова на вороном коне да в блестящих доспехах бил себя кулаком в грудь и булавой – по щиту красавец-рыцарь.