– Как же я его включила? – бормотала она, все зыркая на Ёнку. Но та спала честным сном, улыбаясь счастливой детской улыбкой, положив под щеку кулачок с пирогом.

С досады ткнула какие-то две кнопки разом, писк оборвался.

Мамба потрясла кистями рук, покрутила из стороны в сторону головой и внезапно почуяла, что выспалась и полна сил. Приподнявшись, посмотрелась в длинное зеркало заднего вида и осталась довольна. Только чуть более дико, чем обычно, блестят глаза, но это ее даже красит.

– Вперед, мой конь! Дети спят, настало взрослое время! Мы покажем класс!

«Жигуль» отозвался хрипло со сна:

– Дхрынь!

И рванул с места, немного хулигански заскрежетав колесами по щебню обочины.

Развернулся на горизонте город. Светящейся огнями белой шкурой медведем разлегся на сопках. Город быстро приближался, распался на отдельные огни. Мамба запереживала вдруг, что дорога заведет в центр города. В чужом городе, в самой сердцевине ночи она и заблудится, и пропадет на веки вечные. Мамба беспомощно обернулась на Ёнку. Та открыла полные снов безмятежные глаза, прошептала: «Мама». И опять уснула, еще нежней прижав к себе пирожок.

Мамба рассмеялась беззвучно. И так, смеясь, не успев испугаться, проплыла медленно как в сновидении мимо застывшей в засаде машины ГАИ. Запоздалый испуг пузырьками ударил в голову. Впрочем, бояться было нечего. В машине все спали: двое парней в форме, один – положив голову на руль, другой – откинувшись, задрав подбородок.

Тут очень удачно обогнал Мамбу серебристый джип и понесся к городу. Мамба наддала и держалась за ним. Оказалось, вокруг города есть обводная дорога, и «Жигуль» лихо по ней проскакал. За городом джип свернул на заправку, и хорошо, что свернул, Мамба сама бы ее не заметила. Заправка никак не освещалась, ее было практически не видно. Там в полутьме окошечка зевающая заправщица приняла у Мамбы ее талон и без вопросов отпустила бензин. Мамба повеселела, все-таки ее грызли сомнения.

Время не двигалось, километры мотались и мотались на колеса. И опять мучительно навалилась дрема. Уснуть прямо за рулем, совсем на немножко, можно даже не засыпать, а просто вот так чуть-чуть прикрыть глаза, дорога впереди ровная, никого. Мамба очнулась, «Жигуль» летел к откосу. Кое-как выровняв машину, затормозила. Нащипала себя за руку чуть не до крови, вышла на воздух, помахала руками-ногами, еще попила кофе. Даже его обычно бодрящий запах навевал дремоту. Ёнка проснулась.

– Мы чего стоим? Приехали уже? – подхватилась она.

– Нет еще, моя хорошая, это я засыпаю на ходу.

– А ты, мам, поспи-поспи, давай я порулю. Ты мне все прям покажи как и спи.

Мамба усмехнулась:

– Не, Ёнка, спасибо, я сама. Я уже проснулась.

– Я, мам, тогда не буду спать, буду с тобой разговаривать.

– Угу.

Поехали. Ёнка отдохнула, ей опять все было интересно.

– Мам, смотри, огонечки, это поезд, ту-ту, он, наверное, на море тоже едет. Ту-у, мы его сейчас обгоним, ой, пропал куда-то. Ой, вон мост! Ой, по мосту сейчас поедем! Ой, вон опять поезд, гляди-гляди.

Она тормошила Мамбу, и сон отступил куда-то вглубь салона, на заднее сиденье и там затаился.

Опять ехали лесом, дорога была сплошь из одних поворотов.

Мамба напевала:

– Эх, российская дорога – семь загибов на версту.

Ёнка немедленно привязалась, что такое верста и что такое загибы. Мамба закряхтела, копаясь в памяти. Время ухмыльнулось и стало чуть-чуть двигаться.

Ёнка первая увидела впереди непорядок. Она подскочила, сколько ей позволил ремень безопасности, и затыкала пальцем в стекло.

– Мама, глянь! Автобус стоит красный с туристами. Помнишь, мы его в самом начале видели. Чего это они все бегают?