– Кто? – истерический смех вырвался из моей груди. – Какая Арина? Она вечно в расчётах косячит! Любой её проект завалится уже после первой смены сезона. К тому же, она тут всего пару месяцев.

– Четвёртый год.

Моя рука зависла над ровной чёрной линией, где должна была появиться подпись работника. Шея дрогнула. Голова медленно поднялась вверх, а во взгляде появилось искреннее недоверие, граничащее с безумием.

– Шутка не смешная.

– Она пришла в марте. Четыре года назад.

В груди задребезжало, и я не сразу услышала свой несдержанный смех. Слова Фёдора казались не неуместной шуткой, а изощрённым издевательством. Я знала, каждого коллегу по именно, хоть ни с кем близко не общалась, но, чтобы я не заметила появление нового человека в коллективе? Это даже звучало абсурдно. Вдруг в моей голове появилась картина Арины, сидевшей напротив Фёдора. И спина у неё была совсем не ровная, а даже наоборот. Она будто бы вся подалась ему на встречу. Маленькие незначительные детали стали всплывать в моём подсознании, замещая недостающие частички пазла. Презрительно прыснув, я покачала головой. От осознания ситуации, стало противно.

– Я, конечно знала, что тебе нравятся женщины моложе, но, чтобы настолько, – губы скривились в отвращении.

– Мила! – попытался осечь меня Фёдор, но это было излишне.

Копаться в чужом белье и тем более постели, было отвратительно. Лишь об одной мыли об этом, к горлу подкатил рвотный комок.

– Мне плевать. Спи с кем хочешь. Делай что хочешь. Удачи!

Пальцы плотнее сжали ручку. Мой подчерк впервые был настолько размашистым, а звук скользящего стержня по бумаге глухо отражался от холодных стен кабинета. Кинув ручку на приказ, словно что-то невероятно отталкивающе, я развернулась, выходя их кабинета. Кровь так сильно гудела в ушах, что голос Фёдора, бросивший мне что-то в след, потонул в её пучине.

Я не могла дождаться, когда двери лифта откроются. Впервые мне казалось, что он ехал слишком медленно. Ураганом вылетев из кабины, я, не задумывалась ни на секунду о своих дальнейших действиях. Схватив термо-кружку, в одно движение у меня получилось ловко открутить крышку. Напиток уже остыл, но это никак не влияло на его плотность и цвет. Арина вскрикнула, тут же вскакивая на ноги, стоило ему попасть на клавиатуру и монитор, растекаясь некрасивой коричневой жижей по клавишам.

– Удачной работы, – прошипела я, с удовольствием выдавливая из себя каждое слово, расплываясь в самой омерзительной улыбке.

Жгучая обида расплывалась лавой по моим венам. Желание вырвать системный блок из монитора и вышвырнуть его в урну, граничило со здравым смыслом, которые ещё теплился в моей голове.

Схватив сумку, закидывая её на предплечье, я устремилась к выходу в сторону лифтов, но чья-то рука болезненно схватила меня за запястье, дёргая на себя.

– Ты совсем больная?! – рявкнула Лиза.

Её и без того некрасивое, лошадиное лицо, с непропорциональным носом и выпирающей вперёд челюстью, изуродовала свирепая гримаса. Сжав зубы, я попыталась вырвать руку из захвата, но её длинные ногти, как у хищной птицы, впились в неё заострёнными концами.

– Отвали, – прошипела я, на грани слышимости, чувствуя, как по телу вновь растекается горечь обиды и злоба.

– Думаешь, если у тебя муж помер, то теперь есть полный карт-бланш?

Сумка скатилась на плечо, а пальцы ухватились за ворот Лизиной футболки, вздёргивая её вверх. Наши лица оказались настолько близко, друг к другу, что я даже чувствовала запах рыбного сэндвича, съеденного ей на обед.

– Ещё хоть раз открой рот, я клянусь…

Моё тело затрясло от ненависти, которая усилилась другими чувствами. Желание схватить Лизу за светлые, выжженные дешёвой краской патлы, и приложить пару раз о её рабочий стол, было настолько сильным, что я бы обязательно исполнила свой сиюминутный порыв, если бы не отрезвившей голос Фёдора. Его слова доносились сквозь обволакивающий меня, словно вата, пузырь злобы. Не желая больше ни с кем перекидываться даже парой фраз, я резко свернула в сторону пожарной лестницы, понимая, что лифта не дождусь.