Он не просит, он приказывает. Я всем своим существом чувствую, что неповиновение будет жестоко наказано.

Сердце бешено стучит, гулко ударяясь о ребра. Вдоль позвоночника прокатывается волна из мурашек, а следом стекает ледяная капля пота.

Дверь в ванную за моей спиной с тихим щелчком закрывается. Пути назад нет.

На негнущихся ногах я подхожу к кровати. Во рту пересыхает. Обхватываю себя за плечи.

Мне не холодно, мне страшно.

Это последняя попытка отгородится, последний барьер между ним и моим телом.

- Налей вина, - новый приказ.

Я покорно наливаю темную жидкость в высокий бокал и протягиваю ему.

Темный силуэт на кровати отрицательно качает головой.

- Выпей, - звучит новый приказ.

Я делаю большой глоток. Вязкая терпкая жидкость прокатывается по небу и обжигает горло.

- Еще.

Залпом я выпиваю полный бокал.

- Что у тебя для меня есть? – его голос становится хриплым.

Я молча опускаю глаза в пол. Не знаю, что сказать. Включится в игру? Или дать ему право самому решать за меня?

- Иди сюда.

Не слышу, скорее чувствую, как дрогнул его голос.

Подхожу ближе, задевая кровать и край его махрового халата.

Целую вечность он просто рассматривает меня.

Я чувствую его жадный, голодный взгляд. Он скользит по моему телу, облизывает, обжигает. Слишком долго он задерживается на груди, запакованной как новогодний подарок в дорогое кружево.

Вздрагиваю, когда моего тела касается шершавая ладонь.

Сначала невесомо, а затем почти грубо, властно она исследует каждый сантиметр моего тела.

Мягкие подушечки пальцев очерчивают ключицу, задерживаются в ложбинке у самого основания шеи. Кожа корит и плавится, рассыпая следом за его касаниями миллиарды мурашек.

Пальцы соскальзывают вниз и замирают, зацепившись за край кружевной чашечки.

Внутри неожиданно и бурно поднимается горячая волна.

Рвано вдыхаю.

 Первым мои порывом становится желание убежать, спрятаться. Но я сжимаю руки в кулаки.

Мужские ладони ложатся на мою грудь. Сначала нежно они гладят, массируют небольшие полушария моих грудей.

 Неожиданно для меня соски откликаются на незнакомую мне ранее ласку и твердеют. Упругие горошины упираются в тонкое кружево.

Передергиваю плечами, отчего тонкая ткань скребет по соскам, вызывая мощный разряд удовольствия.

Низ живота томительно поднывает, наливаясь расплавленным свинцом чувственного томления.

Хозяин резко срывает с меня бюстгальтер и сжимает мою грудь. Грубо, сильно, чувственно.

 Я вижу, как в полутьме сверкаю его глаза. Всеподчиняющие черные глаза не отпускают,  ждут моей реакции.

Вместо боли я чувствую, как огненный поток разбегается по венам и устремляется к сосредоточению женственности.

Закусываю губу, боясь своей реакции.

- Уходи, - бросает он хрипло. Его ладони неожиданно оставляют мою грудь в покое.

 Влагалище болезненно сжимается.

Я стою, пораженная его реакцией.

Я ему не понравилась?

Но я же вижу, что он хочет меня. По очертаниям белоснежного халата даже в полумраке несложно угадать мужскую эрекцию. Пускай я не была с мужчиной, но уж такие вещи знаю.

Я стою на месте и чувствую его раздражение и нетерпение. А еще его мускусный запах, который заставляет мое сердце биться чаще.

- Чего застыла? Иди, - повторяет он почти грубо. – Я не насилую маленьких девочек.

 Мужчина тянется к своему бокалу и за один глоток опустошает его. Я вздрагиваю, когда бокал летит в стену и осыпается вниз осколками.

«Не насилует… но я же пришла сама…» замираю и понимаю, что все это время боролась с собой, со своими ощущениями.

Как глупо. Я упустила единственный шанс спасти отца. Слезы накатываются на глаза. В груди рождаются рыдания.