Она стала осматриваться, насколько позволяли связанные руки и ноги и ноющие мышцы. Какое-то подвальное помещение, окна высоко, и они заложены картоном. В щели по краям проникал свет, благодаря которому удавалось хоть что-то различить. В полутьме проступали очертания крупных предметов – похоже, коробок и старой мебели. В нескольких метрах от изножья кровати была лестница наверх, к двери. Нужно добраться до этой двери, если она хочет остаться в живых.

Ческа прислушалась к своим ощущениям. Есть ли боль, раздражение в области паха? Может, так получится определить, насиловали ее или нет. Но ничего особенного она не чувствовала. Либо то, чем ее накачали, так раскрепощало, что принуждать ее ни к чему не пришлось. Либо эти люди удовольствовались наблюдением за их сексом с Хулио. От жуткого мгновения, когда она увидела трех мужчин у кровати, до того момента, как проснулась привязанной, в памяти полный провал. Внезапно в голове мелькнуло слово «стадо». Хотя с учетом здешней вони – запах ей не приснился – следовало бы уточнить: «стадо свиней».

Головная боль никуда не делась, и глаза жгло все так же, но Ческа немного успокоилась и стала мыслить яснее. Какая неосмотрительность! Как она могла проигнорировать столько тревожных сигналов? Подкатывая к ней, Хулио пересказал сцену из фильма, то есть он действовал по заранее заготовленному сценарию; в его ванной не было личных вещей, а сейчас она вспомнила, что и в гостиной тоже. Хулио привел ее не к себе домой, а в съемные апартаменты – вероятно, из тех, что сдают туристам, – где трое других их уже ждали. Выстраивается гипотеза: красавчика отправляют подцепить какую-нибудь женщину, потом четверо мужчин ее насилуют и исчезают. Им попалась Ческа, но на ее месте могла быть любая другая. И если она угодила в ловушку, то только из-за собственной злости: она так обиделась на Сарате, который обещал поужинать с ней, а потом обманул, что забыла об элементарной осторожности. Злость, ненависть – они мешают думать, Ческа всегда это знала. У нее все получалось, только когда она действовала осознанно и спокойно, даже в самых экстремальных ситуациях.

Гипотеза о красавчике-соблазнителе и гнусных насильниках неплоха, в ней есть логика. Когда в происходящем есть логика, это успокаивает. Но здесь было что-то другое. Если бы они просто хотели изнасиловать Ческу, то не притащили бы ее в это место, воняющее свинарником, не привязали бы раздетой к кровати. Что они собирались с ней сделать?

Нельзя, чтобы к злости и ненависти прибавился страх, иначе у нее не останется шансов выбраться отсюда.

В «Казино-де-Мадрид» Рейес бывала часто, как правило, на вечеринках или торжественных мероприятиях. Ее отец, брат Рентеро, был членом клуба. А вот Сарате явно не привык к такой обстановке, судя по растерянности, с которой он смотрел на внушительную парадную лестницу.

Подошедшему швейцару он показал свой значок:

– Субинспектор Анхель Сарате, отдел криминалистической аналитики, национальная полиция.

– Я позову директора.

– Не надо его беспокоить, я просто хочу поговорить с комиссаром Рентеро. Он здесь на благотворительном мероприятии.

– Простите, субинспектор Сарате, я не имею права вас пропустить. Если договоритесь с директором, тогда никаких проблем.

Рейес шагнула вперед:

– Басилио, мне надо повидаться с дядей. Мы всего на минутку.

– Ты же знаешь, что нехорошо так вламываться, Рейес, – упрекнул ее швейцар.

– Не сердись, мы сразу уйдем и пепельницы воровать не станем.

На губах Рейес мелькнула обворожительная улыбка, которая резко контрастировала с ее строгим мужским костюмом и агрессивной стрижкой.