– Конечно, нет. Но Аримаз же не будет знать, что их горстка?

Стратег скептически сморщился, задрав голову и оценивая вероятность просто взобраться по отвесной стене на вершину. Ему очень хотелось разглядеть среди нескольких парящих в вышине орлов, того самого – своего. Однако мистического помощника в принятии решений он не увидел. Лишь солнце внезапно вышло из-за горы, ударив по глазам как плёткой.

– Твои идеи, как всегда, безумны, но потому и успешны из-за своей непредсказуемости для врага, – ослеплённый Птолемей зажмурился, прикрыв ладонью лицо. – Взобраться наверх можно, – чуть восстановив зрение, он повернулся к Александру. – Двигаясь вдоль реки Пяндж на юг от Шугнана до Вайхунской долины, мой отряд несколько дней шёл по тропе, большей частью представляющей из себя жерди, вбитые в каменные стены. Здесь имеет смысл поступить также, по крайней мере, они позволят одновременно подниматься наверх множеству солдат. Верёвки – это хорошо, но иметь под ногами опору, хотя бы там, где позволит камень, очень важно: в таких местах возможно передохнуть и главное, сосредоточить груз. Ведь тащить на себе амуницию, воду и провиант, поднимаясь по верёвкам… вряд ли кто-то, добравшись, будет способен после вести бой. Верно, Элия? – стратег взглянул на своего помощника.

Царь тоже перевёл взгляд на солдата. Тот подошёл и испуганно уставился на правителя, не зная, имеет ли он право высказываться в его присутствии.

– Говори, Элия, – велел Александр.

– Я… да… верно. Мы шли по той тропе, словно по воздуху. Под ногами бушевала река, а сверху было лишь синее небо. Страшно безумно, и мне до сих пор не верится, что мы преодолели таким образом десятки стадий, в принципе, иначе не проходимых для человека.

Царь нахмурился, пытаясь представить описываемую конструкцию. Элия взялся за рукоять ксифоса, и тут же суровый взгляд Птолемея остановил его. Солдат отошёл дальше на десять шагов и достав меч, воткнул его в каменную щель на высоте колена. Затем выхватил у стоявшего рядом гипасписта его сарису и засунул копьё под камень, лежащий на уровне живота. Используя меч как первая ступень, он опёрся на него левой ногой, а правую поставил на копьё:

– Примерно так мы шли, только в основном прямо, – произнёс Элия, возвышаясь над всеми почти на полкорпуса.

Царь заулыбался:

– Ты умеешь подбирать себе толковых помощников, Птолемей. Твой совет очень дельный, а Элию сегодня же направь к Диаду. Ему со своими инженерами я поручу руководить строительством дороги.

Закончив рекогносцировку, отряд направился вниз. К подножью спустились перед гребнем, что находился в пяти стадиях от места начала подъёма. Устроили привал. Половина солдат встала в охранение, а остальные разместились вокруг нехитро накрытого стола, представляющего из себя расстеленные на земле плащи. Царь сел вместе с солдатами, чем вызвал некоторый ступор, сменившийся вскоре их восхищением и трепетом. Птолемей внутри ликовал, наблюдая прежнего Александра – македонского царя, любимца богов, эллинского народа и всей армии. Но почти сразу он заметил тревожный взгляд Элии, сидевшего напротив. Продром глядел на стратега, явно желая что-то сказать, но не осмеливаясь это делать в присутствии царя.

– Элия, – улыбнулся Александр, заметив испуганный взгляд помощника своего стратега, – не переживай, тебе не придётся вновь испытать удовольствия от передвижения по небесной дороге. Судя по рассказу, второй раз, тебя уже не заставить свершить подобный подвиг.

Солдаты дружно засмеялись, тоже не зная, как вести себя в такой обстановке.

– Ты опять что-то чуешь? – серьёзно обратился к продрому Птолемей.