– Ты говоришь, душманы уже готовы. Значит, план разработан давно? Всё просчитали, изучили? – изображая конструктивный интерес, уточнил Сергей.

– Готовили мои… партнёры. Параллельно, пока я занимался работами в крепости. Они сразу считали, что район Калай-Хумба более вероятен для хранения Писания.

«А на первой встрече сказал, что кроме тебя, про содержимое схрона никто не знает. Эх, Джабраил, не с тем ты играешь…» – подумал Кузнецов и опять молча уставился на собеседника: «Хотя, окажись я на твоём месте, тоже, наверное, не упустил бы шанса заполучить столь интересного агента, уже скомпрометированного торговлей трофейным имуществом и падким на деньги. Интересно, в какой момент ты скатишься к дешёвому шантажу? Сразу, как я пошлю тебя на хрен, или потом, когда посоветуешься со своими «партнёрами»? Если сразу, то значит в этом не обманул: «партнёры» ещё обо мне не знают. Хотя и ведёшь ты себя нестандартно, много импровизаций, слишком откровенен… вряд ли бы тебе позволили открыть планы, не имея гарантий в надёжности человека. Значит, работаешь со мной самостоятельно, на свой страх и риск».

– Хорошо, – наконец-то отреагировал Сергей, – я обдумаю, как провернуть это дело. Предлагаю встретиться, – он посмотрел на часы, – сегодня двадцать вторе… через… кстати ты знаешь, что через сорок минут заканчивается день осеннего равноденствия?

– Как-то и не думал, а что? – улыбнулся пакистанец.

– По зороастрийской традиции день, в который высшие силы подводят годовые итоги и решают, кто из людей прожил его праведником, а кто – грешником. Кому можно жить дальше, а кому это занятие уже бессмысленная трата времени и пора бы освободить место под солнцем для других, ожидающих своего шанса.

– М-да. Ты точно, очень странный коммунист, – прикрывая рот ладонью, сдержанно засмеялся Богач.

Сергей тоже улыбнулся, но на шутку не ответил, вместо этого разложил карту и ткнул в неё пальцем:

– Двадцать девятого сентября предлагаю встретиться здесь, на афганском берегу Пянджа, как раз недалеко от Калай-Хумба. Ориентир: советский погранзнак на нашей стороне, его хорошо видно оттуда. Подъезд там нормальный, добраться несложно.

Через несколько минут Богач уже двигался вниз по тропе. Сергей, лёжа наблюдал за ним в прибор ночного видения, когда на середине пути пакистанец вдруг включил фонарь и направил луч назад. Кузнецов отпрянул от окуляра, чуть ослепнув из-за всплеска яркости. Одновременно луч скользнул влево и сразу же потух. Со стороны реки донёсся сдавленный вскрик и какая-то возня.

– Что за хрень, – выругался Сергей и опять прильнул к окуляру. Богача не было, но в поле зрения попали две фигуры, бегущие от лодки вверх по тропе. Тут же полыхнула вспышка и раздался выстрел.

– Макс, осветительную ракету, быстро! – уже не сдерживая громкости рявкнул полковник.

Пока капитан заряжал сигнальный пистолет, прозвучал второй выстрел. Сразу зашипела радиостанция: старший пограничного наряда, что находился на западном склоне горы, интересовался, кто стрелял и всё ли в порядке. В этот момент Макс пустил ракету. Тропу залило ярким белым светом. Несколько теней настолько быстро метнулись от центра освещённого круга к его периферии, что Сергей даже не обратил сначала внимание на них, списав всё на игру своего воображения – его в первую очередь интересовало, чтобы сопровождающие Богача прекратили стрельбу, и куда подевался он сам.

– Ещё одну! – скомандовал полковник и, схватив радиостанцию, сообщил, что всё нормально, это они запускают ракеты, а выстрелы вроде были с той стороны.

– А где Богач? Макс, ты видишь? – недоумевал растерянный Кузнецов, заметив, как на самом краю освещённое круга две фигуры прыгнули в лодку, и та, отчалила от берега.