Вертолёт натужно взвыл двигателями и, подняв тучу пыли, повёз раненных в санчасть, окончательно разрушая Максимовы надежды.

Для помощи в работе с Богачом, который предстоящей ночью должен прибыть на встречу, Кузнецов планировал использовать бывалого капитана. Однако парень выбыл из строя, и Сергей уже подумывал привлечь для этого Рашида. Но последний не являлся посвящённым в «археологическую тайну» руин крепости Каахка и расширять круг осведомлённых лиц, он не хотел. Поэтому увидев ещё в иллюминатор второго «археолога-любителя» капитана Колесникова, начальник разведки так обрадовался нечаянному решению возникшей проблемы.

Кроме того, в связи со смертью Наби Фаруха сама собой отпала и необходимость выдумывать что-то для обоснования своей задержки на участке, а также оставления ещё на сутки открытыми походов к границе со стороны Афгана. Ведь теперь следовало убедиться, что тело главаря нашли его подручные, а для этого, в районе не должно быть советских подразделений. Более того, найти погибшего им нужно очень быстро, дабы животные не успели растаскать трупп и уничтожить сфальсифицированные улики кровной мести: допустить даже намёк на возможную причастность шурави к гибели полевого командира – являлось недопустимым.

Доложив начальнику отряда результаты «провальной» встречи, Кузнецов задумчиво уставился в окно заставкой канцелярии, за которым вдалеке виднелась часть крепостной горы. На этот раз он уже не испытывал ощущений какой-то предопределённости происходящего. То, что обстоятельства словно ждали устранения душманского главаря, чтобы потом столь удачно сложиться для приёма Богача – Сергей воспринял теперь как закономерность. Он достал акинак, прикоснулся лезвием к раненой ладони. Саркастически хмыкнул:

– Самое интересное, что и моё предстоящее нахождение сегодня ночью на крепостной горе – теперь не моя инициатива, а приказ генерала Абдусаламова. С неё, как оказывается, единственно, откуда с нашей территории просматривается в оптику мост через афганскую речку Казидех, у которого бросили трупп Наби, – он повертел кинжал в руке, и заметив на клинке тёмные разводы от запёкшейся крови, достал кусок бинта: – Так прям и сказал Славину: «Кузнецову немедленно и лично организовать офицерское наблюдение на вершине, и убедиться, что басмачи нашли тело своего баши», – Сергей тщательно протёр лезвие, бросил тряпку в урну и подняв блестящей акинак на уровень глаз, злорадно улыбнулся: – Ну…ты рад? Всё идёт по твоему плану?

Вместо ответа послышался стук в дверь. В канцелярию вошёл начальник заставы. Полковник разъяснил ему, что в связи с выставлением на крепостной горе наблюдения за сопредельной территорией силами разведотдела, пограничные наряды, прикрывающие границу на подступах к ней, с этого вечера следует убрать. Начальник принял к исполнению и дополнительно сообщил, что по приказу полковника Славина, завтра с утра, он, как офицер связи пограничного комиссара на местном участке границы (комиссар – официальный представитель СССР, уполномоченный для взаимодействия с приграничными властями. Дипломатическая должность, также исполняемая начальником отряда), убудет на встречу со старейшинами афганского кишлака Лангар. Накануне, там на нашей мине опять подорвалась корова. Ещё год назад пограничники минировали подход к одной из своих позиций. Летом пост убрали и мины сняли. Но, вероятно, часть их, с талыми водами стащило со склона на пастбище, и теперь уже погибло второе животное. Нужно выслушать афганцев и замять ситуацию, как и в прошлый раз, компенсировав ущерб керосином и продуктами. Встреча будет проходить на афганском берегу Пянджа, куда начальник заставы с охранением переправится на БТРе. Кузнецов проинструктировал офицера по мерам безопасности, особенно касаемо подготовки машины к форсированию водной преграды и организации надёжного огневого контроля района встречи.