– Пойдём в моё купе, – предложила я. – Покушаем заодно, а то я забыла, а это плохо.

– Пойдём, – улыбнулся Филипп.

– Только я не знаю, понравится ли тебе, у меня еда немножко пресная, потому что мне нельзя много соли, – извинилась я заранее, и мы пошли в оставленное мной купе.

Я достала судочки, которые мне собрала мама, честно поделившись своими закусками, а мальчик не стал крутить носом, с удовольствием поев и поблагодарив за вкусную еду. Мне стало очень приятно за маму, это ведь она готовила. А потом мы приехали.

На вокзале в Женеве нас собрали и повели к автобусу, и Филипп был постоянно рядом. Сопровождающий сказал, что вещи сами попадут в школу, а мы здесь – в первый раз, поэтому нам покажут какие-то красивости. Автобус ехал, наверное, полчаса, остановившись на какой-то горе, с которой надо было спуститься, чтобы попасть, куда нужно.

– Добро пожаловать на гору Рюбецаль! – сообщил наш сопровождающий. – Она возвышается в Трёхозёрье, у самого Леса Сказок!

Вокруг было красиво, но почему-то страшновато. Однако рядом с Филиппом, который был таким улыбчивым, таким добрым, мне постепенно становилось не страшно совсем. Кажется, он решил стать моим рыцарем, как в книжках. Он вёл меня вниз, помогая не упасть, а потом… Потом были ступеньки, которых я очень боюсь, потому что сильно утомляюсь. Но мы справились.

Потом мы прибыли в школу, где нас выстроили в каком-то зале и распределили по классам, Филипп оказался в одном классе со мной. Я этому так обрадовалась, что не удержала контроль – для меня оказалось слишком много впечатлений за один день. Голова моя закружилась – и всё погасло.

***

– Помогите! – раздался мальчишеский голос. – Хелен умирает!

К мальчику спешили профессора и сам директор, который оказался первым у тела девочки, которую пытался оживить сын героев. Он делал это совсем не колдовским способом, неумело, но заметно было, что очень старается. Простой артефакт заставил девочку снова дышать, после чего директор подхватил её на руки и куда-то понёс. Филипп, не пожелавший оставить девочку одну, шёл рядом. Герр Рихтер видел проблески чувств между этими двумя детьми, поэтому попросил герра Нойманна разрешить детям остаться вдвоём в госпитале школы, на что главный медик просто кивнул, он был занят – колдовал над девочкой, всё больше хмурясь.

***

Я очнулась в незнакомом помещении и почувствовала, что кто-то держит меня за руку. Это был Филипп, который не ушёл и не оставил меня одну. Он такой хороший… У меня никогда не было друзей, потому что дружить с девочкой, которой почти нельзя гулять, неинтересно. Получается, что у меня есть теперь друг?

Было странно себя ощущать здесь, но я постаралась быстро взять себя под контроль, чтобы опять не «выключился свет», потому что частые обмороки опасны. А Филипп, он так смотрел на меня… Ласково, вот как. И мне от этого его взгляда становилось теплее внутри.

Место, где я проснулась, называется госпиталь, что вполне логично, и я сюда попала, потому что не удержала контроль. Это мне сказал подошедший доктор, герр Нойманн. Он не про контроль сказал, а про госпиталь, про контроль-то ему неоткуда знать. Наверное, странно, что я не описываю помещения и убранство старинного дворца – кажется, это дворец – но мне пока просто не до этого. Вот была бы я здоровой, и не нужно было бы постоянно держать контроль… Тогда – да, я рассказала бы о богатом убранстве, коврах на стенах и вон о том красивом гербе…

Герр Нойманн сказал, что это Филипп пытался меня спасти и позвал на помощь. Значит, он мой спаситель. Его родители были героями, спасли многих, а он ещё маленький и спас меня. Я ему об этом сказала, а он покраснел и ответил, что любой бы… Не любой, Филипп, я-то знаю… Но об этом я не стала ему говорить, потому что это и так понятно, а он вон как смущается.