На улице было уже темно. Но все-таки я догадался, что мы вывалились к тому самому оврагу, где недавно привязывал корову. С другой стороны магазина.

Карл Иванович схватил свою сумку и рванул вниз. Мы продирались сквозь кусты, спотыкались о корни, скользили по траве. А потом бежали по берегу до моста. Только мы не стали забираться на него, а спустились вниз, к реке. И во-время. Потому что совсем скоро над нашими головами зацокали чьи-то сапоги и застучала инвалидная трость.

– Сбежал гад! – послышалось с моста. – И трубу унес!

Говоривший остановился прямо над нами и стукнул палкой по настилу моста, так что перила зазвенели. Я сразу узнал его голос. Ну, конечно, это был он – хромой военный.

– Куда ему деться! – успокоил его второй голос. – У него в городе ни родных, ни друзей…

– А эти придурки? С коровой? С чего это они возле Карлуши вертелись?

– Найдем! Узнаем!

Вот когда мне совсем поплохело. В какую же историю мы вляпались! И что с нами будет, когда нас найдут и узнают?

Господи! Как хорошо, что мы хоть от коровы избавились!

Сапоги снова зацокали по мосту. И застучала палка.

– Там уже самолет приготовили. Ждут нашего сигнала…

Голоса уходили. Но страх только крепче прижимал нас к земле. Что-то с нами теперь будет?

– О, майн Гот! – шептал в темноте Карл Иванович. – Бедный Карл терять все! И дом, и работ! И жизнь! И некуда себя деть!

– А Казахстан? – вспомнил я.

Старичок только горько вздохнул.

– Ехать надо через милиций. Разве мне дадут дойти до нее!

Мне было очень жаль бедного Карла. Но еще жальче было себя. Очень хотелось оставить его вместе с телескопом здесь, под мостом, и очутиться дома, рядом с мамой. Я даже забыл, какой мировой скандал ожидает нас этим вечером. Но тут меня удивил Сюня.

– Человека надо прятать! – твердо сказал он.

Вот это да! Молчал, молчал, да вдруг выдал. Интересно, а где это он собирается его прятать? Я не успел спросить, потому что с моего языка ни с того, ни с сего сорвались неожиданные слова:

– В пещере!

– Где? Где? – не понял Карл Иванович.

– В нашем дворе, – жалким голосом пояснил я.

Я готов был откусить себя язык. Что на меня нашло? Это ж надо быть последним придурком, чтобы придумать такое. Привести приманку для волков в собственный дом!

Но Сюня уже подхватил футляр с телескопом, Карл Иванович подобрал свою сумку, и мы вскарабкались на мост.

До дома мы добирались обходным путем, чтобы не мелькать под окнами. Перелезли через забор в углу двора и прокрались к землянке за сараем. Раньше здесь был курятник, потом куры перевелись, мы вычистили землянку, оклеили стены фотографиями из «Огонька» и стали называть ее «пещерой». Где-то раздобыли маленький столик и длинную скамью. Сюня наваливал на нее старые телогрейки. Мой дядька любил поваляться на них да подымить своей шипящей цигаркой.

Свечей у нас не было. Сюня зажег «коптилку», железную баночку с керосином, из носика которой торчал чадящий фитилек. Карл Иванович оглядывался по сторонам. Тень его испуганно металась по стенам.

– Ложитесь! – попробовал я успокоить его. – Здесь вас никто не найдет. А завтра что-нибудь придумаем…

Ой! А что я сейчас придумаю? Я вспомнил, что меня ждет. И вздрогнул.

– Пойдем! – сказал Сюня. – И молчи!.. Нехай кричат! Меня, все одно, забирать нельзя, у меня папир… бумага есть!

Гвалт в доме раздавался на всю округу. Громче всех кричала хозяйка, тетя Катя:

– Вон! Все вон! Капцонес! Гановер!.. Пустила вас на свою голову! Где корова? Где моя Маня? Куда ее дели эти два засранца?

– Ах, Катя, – слышался слабый мамин голос, – Вы шумите, но вы же еще ничего не знаете!.. Вы же не знаете, где мой сын, где Израиль! Вы переживаете за свою корову, а я за своего ребенка!