Бомж взял пальто и, как сомнамбула, пошёл в сторону трубы, из которой давно утекала струйка горячей воды.

– Дурак, – очнулась Оксана, – и нырнула в свой подъезд.

Дима пришёл домой с каким-то странным чувством. Он не мог объяснить себе сам, что им двигало. Он предчувствовал, что Оксана не только не одобрит его поступок, но и всё – конец их встречам. Предчувствовал, но мысль о том, что этот «бывший человек», «без определённых мест жительства» согреется, согревала и его.

Мама плакала, не понимала, как он мог отдать дорогое новое пальто бомжу.

– Ты всё лето работал, а он его пропьёт за копейки. Да что ж ты такой дурачок у меня?

– Мам, не плачь. Я прохожу зиму в старой куртке, а на следующий год мне в армии уже не нужно будет. А человек согреется. Ведь его никто не пожалеет. Видят – грязный, оборванный, плюют в его сторону. А то, что ему голодно и холодно, никто об этом не думает. Копейки не подадут.

– Ой, Димка. Ты самый богатый оказался.

– Не в том дело, мама. Мне просто стало его жалко.

Мамино: «А меня тебе не жалко» застыло у неё на губах. Она перестала плакать и как-то по-особенному посмотрела на своего повзрослевшего сына.

К Новому году пришёл телеграфный перевод от папы, которого Дима совсем не помнил. Папа вспомнил, что его сыну скоро исполнится 18 лет, правда, не помнил, когда именно, поэтому решил поздравить его накануне Нового года.

Мама вертела в руках жёлтую бумажку и не могла поверить своим глазам.

– Ну, надо же! Так не бывает! Дим, он уже 15 лет о себе не давал знать, а тут вспомнил! Боже мой! Да ведь мы тебе можем пальто купить! Да ещё и останется!

– Нет, мам, мы купим пальто тебе, а меня в армии оденут. И не спорь.

Ноябрь 2010

Бескрайний сибирский лес был разбит автотрассой на две части, каждое деревце одной части кланяется в пояс деревцам другой части, но по воле людей они уже никогда не сплетутся ветвями…

Молодой, но уже известный писатель Андрей Королёв усмехнулся. Не успел заехать в лес, как уж и лирические образы выстраиваются в голове. Это хорошо. За тем он и едет сюда – в глубинку, чтобы отдохнуть от шумной городской жизни, чтобы писать себе в удовольствие, не думая о деньгах и нарядах своей жены, которой всегда мало. И вообще – ни о чём не думать, кроме того, о чём пишет.

Задумавшись, он едва не проехал небольшой указатель на грунтовую дорогу, о котором ему сказали в районном центре. «Красный пахарь», да только пахарей в этом забытом богом уголке осталось 3 калеки с половиной.

– Как развалился колхоз, так и уехали все в город. Можете любой свободный дом занимать, – распиналась администратор районного центра, – там живут трое старичков, а летом съезжаются дачники.

Деревня произвела на него удручающее впечатление – заколоченные деревянные дома, когда-то добротные, а теперь почерневшие и страшные, горевавшие от обиды на хозяев, бросивших их на погибель.

Андрей ехал, оглядывая каждый дом. Ему – городскому жителю уже и самому не нравилась эта идея пожить в захудалой деревеньке, чтобы напитаться духом старины. Он писал исторический роман, материала было много, но жена Андрея своими капризами и требованиями не давала ему нормально работать.

Он проехал до конца деревни и, разочарованный, хотел было уже вернуться, но увидел высокий хорошо срубленный дом, стоявший особняком. Дом ему сразу понравился, похоже, он в здешних краях был самый старый, но и самый добротный, двухэтажный, с крыльцом, многочисленными постройками во дворе, а двор уходил в лес.

Обрадованный, Андрей вернулся на центральную улицу, где, он видел, сидели две старушки и один старичок.