– Ну, вот, теперь нам на приём ещё только через час! Хорошо, хоть на завтра, а сегодня. Пойдём погуляем. Но от разговора уйти не удалось. Дочка с любопытством спрашивала и спрашивала про детский дом.

– Понимаешь, дочка, не у всех детей есть мамы и папы.

– А куда же они подевались?

– Потерялись в бурлящем океане жизни. Дети, у которых нет родителей, живут в особом доме. Он называется детский. Потому что в этом доме нет мам и пап. Есть только дети и воспитатели.

– Как у нас в детском саду воспитатели?

– Да, как у вас в детском саду. Только по вечерам этих детей никто не забирает домой.

– И никто не водит их в кафе?

– Никто.

– И мама не обнимает их по вечерам?

– Не обнимает.

– И никто не покупает им игрушки?

– Нет, игрушки, у них есть, их вдоволь.

– А-а, – видно было, что этот ответ успокоил дочку.

– А что, их папы и мамы никогда не отыщутся?

– Знаешь, иногда происходит чудо. Дети находят своих родителей. Некоторые чужие родители приходят в детский дом и говорят: «Мы хотим быть родными родителями для Ванечки или Данечки».

– А почему они берут чужих детей к себе?

– Потому что у этих людей большое доброе сердце.

– А у вас с папой, значит, не такое?

– Ну, почему же, у нас же есть ты. Хотя, знаешь, наверное, ты права. Наверное, не такое. У людей, которые воспитывают своих детей и чужих, сердце гораздо больше. Их сердце способно вместить много любви. А в нашем мире такие люди стали редкостью.

– Это почему ещё?

– Видишь ли, в XXI веке каждый день появляются новые науки со сложными названиями. Технический прогресс идёт вперёд, появляются новые знания. Но почему-то иногда забываются старые. Например, мне иногда кажется, что совсем забылась одна из самых важных наук. Забывается та, которая отделяет нас, людей, от животных.

– Что же это за наука?

– Наука милосердия.

– А я могу её выучить?

– Думаю, дочка, настало время и всем нам, взрослым, повторить её законы…

– Молодец, дочка! – похвалила однажды мама дочку за то, что та аккуратно убрала кукол, конструктор, медвежонка и чебурашку в огромный специальный ящик для игрушек. Ящик был картонным, на его боках красовались весёлые обои с нарисованными Винни-пухом, Пятачком и Осликом Иа.

– Мама, а в детском садике воспитатели говорят «молодец» только тогда, когда что-то рассыпал или разбил.

– Как это?

– Вчера я рассыпала всю мозаику на пол, а мне воспитательница сказала: «Молодец!». Данька разбил кружку, ему тоже сказали, что он молодец.

В этот вечер мама крепко задумалась над истинным смыслом своих слов. Разговор оборвался на последней фразе дочери, повис в воздухе. Так как беседа не была закончена, то слова, буквы и предложения из этого короткого диалога витали по комнате, требуя логического завершения.

О, горе, кажется, что в воспитательнице мама узнала себя! Как часто она, с сарказмом и раздражительностью говорила дочке, когда та, например, проливала на пол суп или компот: «Ну, вот, как я рада! Молодчина какая!». Или выражала своё недовольство, когда дочка в свежевыстиранном чистом платье плюхалась в грязь. Говорила: «Какие мы чистые! Молодец! Какая красавица!».

Дочка хлопала глазами, радостно улыбалась, ведь она всё принимала за чистую монету и искренне не понимала, почему же мама сердится, если мама рада. Да что уж там, гнаться за вычурностью изречений. Часто мама также, как и воспитательница, говорила коротко дочке: «Молодец!». Но эта похвала была иного толка, другого смысла. Так мама обычно выражала недовольство, когда дочка что-то разбивала, рассыпала, мяла, крушила, ломала или, когда она пачкала свою одежду. Словом, когда маленькая девочка ненароком что-то портила из вещей, причиняя тем самым маме неудобства.