Он молча посмотрел на Ваську, а потом спросил: «Да ты что? Разве так можно?»

– Нужно! Хочешь с голоду помереть? Ну-ну! Посмотри, сколько у этих буржуев жратвы, вон сколько пирожных, булок, хлеба. Завтра всё это зачерствеет и испортится. И… Ты знаешь куда они выбросят всю эту вкуснятину?

Ванька молча ждал и, видя хитрый взгляд друга, замотал головой.

– Нет! А куда?

– Вот дурья башка! Не знает он. Свезут на помойку. Сам видел, как два раза в неделю приезжает грузовик и отвозит всё на корм скоту, – со знанием дела важно проговорил Васька. – Мы люди-человеки, и мы хотим есть. Значит, мы должны взять всё это, пока не зачерствеет.

Ванька переступил с ноги на ногу. Ему вдруг стало так страшно, но в животе опять так призывно заурчало, что даже голова закружилась.

– Ну что, согласен? Я отвлекаю дворника! Ты заходишь и тихонько берёшь, что ближе лежит. Они даже не заметят. Смотри, сколько там всего! – продолжал давить Васька на друга.

Ванька протестующе замотал головой. Ему было очень страшно и стыдно. Ведь это же настоящее воровство.

– Ну как знаешь! – Васька махнул рукой, – ходи голодный. Я-то сегодня три копейки заработал, а вот как ты будешь перед теткой оправдываться? – и он сморщился и сделал грозное лицо, подражая тётке, но исподтишка продолжал наблюдать за Ванькой.

– Хорошо, – наконец-то решился Ванька. – Хорошо. Но я боюсь.

– Не дрейфь! – обрадовался Васька, – заходишь спокойно, главное, не суетись. Делаешь вид, что хочешь чего-нибудь купить, разглядывай с умным видом. Постой у витрины. Когда продавщица отвернется, хватай и беги. Быстро, со всех ног! Понял?

– Понял, – кивнул Ванька. Ему так всё это претило. Его внутренний голос кричал и протестовал: «Нет! Так нельзя! Это плохо! Это воровство!»

Они не спеша подошли к магазину. Витрина ярким светом призывно зазывала покупателей разнообразной выпечкой.

– А вот и дворник. Смотри, сейчас будет метлой грозить, – проговорил Ваня.

– Степана беру на себя. А ты не теряй время! Понял? Ну всё, я пошёл.

И он, надвинув кепку на глаза, стремительно пошёл в атаку на дворника. Начал задирать его, ругаться и обзывать нехорошими словами. Степан оторопел от неожиданности, на секунду замер, а потом, подняв высоко метлу, замахнулся на Ваську, норовя ударить со всей силы по спине, но Васька был шустрый, верткий, быстро уворачивался, и дворник никак не мог его достать.

Мальчишка всё дальше и дальше уводил дворника от дверей магазина, дразнил и отвлекал. Ванька тихонько открыл дверь кондитерской, но колокольчик предательски громко звякнул. «Как некстати!» – подумал Ванька про себя и переступил через порог.

Продавщица в высоком колпаке и белом фартуке, женщина тучная, пышная, как и все её пироги, услышав звякнувший колокольчик, вышла из подсобки, внимательно посмотрела на вошедшего Ваньку и неприветливо спросила: «Чего тебе?» Внимательно оглядела его, начала что-то подозревать. Ваня робко подошел к прилавку и стал делать вид, что интересуется хлебом.

– У тебя деньги-то есть? – грубо спросила она. – Небось, и денег-то нету? Ну-ка покажь! – и уж было собралась выйти из-за прилавка, как тут опять звякнул колокольчик. И в магазин вошла худенькая стройная невысокая миловидная молодая женщина в сером заячьем полушубке, в длинной шерстяной юбке и модной шляпке с пером.

– А! Варвара Леопольдовна, добрый вечер! Добро пожаловать! – расплылась торговка в деланной любезности. – Чего изволите? – сладким голосом запела она, – У нас сегодня свежие сайки, сдобы с пылу с жару, только что испекли, – начала она быстро рассказывать, – пироги с капустой, расстегаи, вот курник, – продолжала она громко рекламировать свой товар.