Ностальгия полезна. Бывает, она немного про слезы, тоску. Ну так она же живая, она – про жизнь.

Ностальгия указывает, где ты настоящий. А где ты настоящий – там и истина.

Однажды я это усвоила и приняла: где истина – там любовь; где любовь – там смысл самой жизни.

Как в точку сказано: «Ты – есть то, что ты любишь».

Добавлю: «Любишь и помнишь».

Вчера пришла мысль: я приезжаю в деревни, чтобы посмотреть на бабушек в платочках. Я приезжаю, чтобы помнить.

Снится: приехала я в деревню, иду знакомыми тропами на пруд.

Он остался прежним. На нем люди, моя бабушка. Она следит за малышом, который плещется у берега.

Зову ее: «Бабаня, я пришла! Обрадуйся мне как раньше, скажи: „Наконец-то ты приехала!“». Бабушка, лишь мельком взглянув на меня, снова тепло смотрит на ребенка у пруда. Я как-то понимаю: она находится уже в другой истории. В истории, куда я заглянула глазами прошлого. Молчу, смотрю, осознаю.

Слезы предательски выдают тоску по детству.

Весна. Вдруг налетает снежный ураган. Через считанные минуты стих и – исчез. Как будто и не было его вовсе. А весна осталась: яркое солнце, ручьи и птичьи трели. И память о самом дорогом. И любимая песня одной из бабушек: «На окошке два цветочка: голубой да синенький. Никто любви нашей не знает, только я да миленький».

Так, путешествуя по жизни, мы набираемся душевного опыта, которым потом становимся сами. Мы являем эту атмосферу в мир и наполняем его собой. Мы – есть чувства.

Заброшенные дома… В детстве они казались нам волшебными.

В деревне, где я гостила на каникулах, залезть в такой дом было обязательным пунктом летнего отдыха – путешествием, которое, правда, часто заканчивалось происшествиями.

Там вызывали пиковую даму, а потом с воплем «Бегите!» улепетывали со всех ног, чтобы та не утащила к себе в Зазеркалье. В старых одиноких домах можно было даже столкнуться с привидением. Замереть и до-о-олго так стоять, боясь пошевелиться.

Я любила подолгу рассматривать найденные там вещи и пытаться представить, как выглядели их обладатель и жизнь, которая когда-то звучала и ощущалась в этом доме. Я помню, как сильно хотела понять, ну как это так: вот была же здесь жизнь, кто-то кого-то любил, ждал, переживал, а сейчас этот дом стоит один, словно ничего такого никогда и не было?.. Теперь для нас, ребятишек, это всего лишь старый заброшенный дом, но ведь раньше для кого-то он составлял целую жизнь! Мне было тогда лет восемь-девять. Я выросла, но до сих пор останавливаюсь у заброшенного дома, вглядываюсь в него, вслушиваюсь…

Мне всегда была интересна душа, ее тайны и путь. И дом – это отражение чьей-то души. Стою, смотрю и думаю: «Вот дом… Он совершенно пустой, здесь никого нет…» А душа моя шепчет: «Ну как нет? Ты же видишь здесь душу! Только невидимым зрением, глазами души. Сострадаешь ей, узнаешь, наполняешься чувствами». Странными, противоречивыми чувствами… Какая-то вселенская грусть и одновременно свет, внутренний.

Если бы меня спросили, как выглядит душа, я бы ответила: «Она словно планета, летящая с бешеной скоростью в бесконечном холодном космосе. Но она согревает себя изнутри, потому излучает свет. И ничего, кроме этого света, у нее по-настоящему и нет. Этот свет для нее – ее все. И чтобы он был, она любит и ищет своих».

Так случаются земные истории. Так дома становятся живыми.

Так душа гостит на Земле.

Стоит только представить, что когда-то придется прощаться с теми, кого ты любил, согревал – и вот стоит этот дом… В нем нет никого, а душа все равно видна.

Мы расстаемся с людьми, но навсегда останемся связаны с ними душой.