Вернувшись в Англию, я отчаянно хотел увидеть своих братьев. Раньше мы никогда не расставались с ними так надолго, и мне очень нужна была их сила и уверенность. Мы с братьями поразительно близки, все время соревнуемся друг с другом, но где бы мы ни были и что бы мы ни делали, нас как будто соединяет невидимая нить. Как я уже говорил, мы обожаем спорт – крикет, плавание, футбол и многое другое, но наша истинная страсть – регби. Ее привил нам отец, который выступал за местную команду еще до нашего рождения. С некоторым недоверием произведя на свет примерно четверть игрового состава команды, он передал всем четверым сыновьям любовь к этой поистине прекрасной игре. Мы стали играть, как только научились ходить, все время проводили во дворе, практикуясь отдавать пас, бить по мячу, делать подбор, и превращались в бешеный клубок рук, ног и спортивной злости. Как только мы все подросли, я с Уиллом играл против Тома и Дома, обычно в саду, но иногда на гравийной дорожке перед домом. Как правило, дело заканчивалось слезами и ссорами, но после школы мы тут же забывали об этом и со всех ног бежали домой, чтобы возобновить игру. И эти схватки за мяч сделали свое дело: повзрослев, мы все стали членами школьной сборной, выступали за местную команду регби, а несколько раз – за Хартфордшир, Лондон и Юго-Восточный дивизион.

Когда все это произошло, мой старший брат Том учился на последнем курсе Борнмутского университета по специальности «реклама». Уилл, профессиональный регбист, только что вернулся домой со сборов из ЮАР, чтобы прооперировать щиколотку. Их и нашего младшего брата Дома, который учился в десятом классе, я не видел больше трех недель, и вот наконец мы должны были встретиться.

Не могу сказать, что до этого меня переполняли чувства. Внутри все будто отключилось, странное ощущение. Словно я беспомощно лежу на кровати, но на самом деле меня там нет. Мне давали настолько сильные препараты, а тело испытывало настолько сильные физические страдания, что мое сознание находилось в состоянии, близком к галлюцинациям. Я не мог четко понимать, что происходит, или ощущать что-то на физическом или эмоциональном уровне. Но когда в палату впервые вошли мои братья, я как будто вернулся в реальность и внезапно увидел себя их глазами, увидел свою полную беспомощность, и мы все разрыдались. К нам присоединилась мама, медсестры и врач. Вспоминая об этом, я до сих пор чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.

Но мы плакали не только от горя. Во-первых, мы были вместе, а все могло закончиться иначе, и в тот момент, когда я лежал на дне моря лицом вниз, и тогда, когда мое сердце много раз переставало биться в больнице в Португалии. Но тем не менее я остался жив, вернулся в Англию и смог снова увидеть своих братьев! Я был жив, добрался сюда, и мое сердце все еще билось! Их слезы и медвежьи объятия как будто вернули меня к жизни, и я понял: пока мои братья со мной, я могу вынести многое. Мы всегда были и будем командой! Я видел, как тяжело в тот день было маме, которая привезла братьев в больницу, а теперь наблюдала за нашей встречей. Однако, помимо этого, я видел, что братья со мной, что они помогут маме и папе пережить этот кошмар.

Вечно плакать невозможно, и, получше присмотревшись к братьям, я рассмеялся. Оказывается, проблемы были не только у меня! Уилл все еще был в гипсе после операции, а Дом, как выяснилось, тоже не мог передвигаться без посторонней помощи. Я даже не знал, что он наступил на осколок стекла, рана загноилась, поэтому нога была забинтована и он прыгал на костылях. Дух соперничества не покинул нас и сейчас, и мы единогласно решили, что, поскольку я вообще не могу двигаться, меня стоит признать чемпионом по инвалидности – «Ну ладно, так и быть!» – эта шутка помогла осушить наши слезы, и мы начали болтать как ни в чем не бывало.