– А вы знаете, прелестная Вики, что ночной бриз дует с берега в сторону моря, а дневной всегда наоборот? И при этом ночной бриз, раскачивая, заставляет звёзды звенеть здесь так, что чудится знакомая мелодия «Ах, мой милый Августин».

– Нет, – сказала Вики и резко остановилась, приблизив своё лицо вплотную к моему, – вы всё врете. И делаете это только с одной целью – понравиться мне, чтобы потом затащить в постель. Все самодеятельные философы-любители предсказуемы, как погода в пустыне Сахара.

Вики говорила всё это ровным, спокойным голосом, почти равнодушно разглядывая мои глаза. Её возбуждение выдавало лишь учащённое дыхание. Я чувствовал запах замысловатого коктейля из её духов и выдержанной мадеры. Это вызывало у меня откровенное омерзение. Мне захотелось домой, но во мне проснулся охотник с хищным прищуром глаз и непослушной чёлкой, развевающейся на ветру. Я уже видел свою дичь, и меня нельзя было остановить.

– Вики, вы слишком самонадеянны! Хотя надо признать, что самые отчаянные умники и являют образец самонадеянности, – я уверенно шёл по следу.

– Ох, наверное, вы сейчас воображаете себя успешным охотником, который уже взял на мушку свою дичь? – Нужно было отдать должное её проницательности.

– Вики, я переболел этим уже к 25 годам. Философ-любитель созерцает, а не выслеживает. – Сказав это, я нежно взял её за талию. – Ко мне нельзя, там обезумевший Ромео нас будет поджидать с окровавленным ятаганом. Я знаю здесь небольшой отельчик, где есть чудные номера с видами. Берём? – Я был изрядно навеселе, и мне казалось, что противоречить мне может только сумасшедший.

– Седина в бороду – бес в ребро? А как же проверенная годами мужская дружба? – Вики улыбалась, но я читал в её глазах похотливый блеск.

– Вики, вы дама с отменным вкусом, я это понял, поговорив с вами несколько минут. Так зачем же вы объясняетесь со мной репликами из самодеятельной пьесы провинциального театра?

– Не важничайте, сеньор! Я таким, как вы, место в транспорте уступаю! – Вики неожиданно произнесла эту фразу по-русски.

Я хоть и был пьян, но чуть не поперхнулся, услышав родную речь. Я виду не подал, но пытался понять, кто же эта загадочная Вики, притворяющаяся гражданкой Португалии. Она была не настолько пьяна, чтобы позабыть, что представилась учительницей из Синтры. И зачем ей притворяться? Я был несколько растерян, но вида решил не подавать.

Я решил повести последний решительный бой.

– Какой негодяй! Вы – старый развратник и похотливый ловелас! – со смехом сказала Вики. – Это же Хуан де Мена! Не буду утверждать, что он мой любимчик, но был весьма куртуазен и популярен при дворе. Откуда вы знаете испанскую средневековую поэзию?

– Мои предки из марранов, испанских евреев, проживавших там ещё до прихода древних римлян. Одно время я даже учился на факультете романо-германской филологии именно из-за испанской поэзии, которую обожаю.

Мы отправились в сторону отеля. Я нежно поддерживал Вики за талию.

– Всё-таки удивительное совпадение. Я тоже люблю давно испанскую поэзию. Я было подумала, что вы просто таким изысканным способом обольщаете меня, но заранее подготовиться к нашей встрече вы же не могли… Впрочем, – Вики игриво погрозила своим пальчиком прямо у моего носа, – с вас станется, стареющий бонвиван. Может, вы маньяк и преследуете меня прямо с аэропорта. Слушайте, а может, я являюсь вашим идеалом во плоти? Вики заразительно захохотала пьяным смехом, который мне совершенно не понравился. В нём чувствовались вульгарность и истерические нотки. Моя тревога усилилась, так как я интуитивно почувствовал в ней опасность. Но, с другой стороны, это подстёгивало мой охотничий азарт. Мы подошли к одному из двух отелей, принимавших гостей нашей деревни. У него было характерное название «Морская интрига». Отель был построен из типичного для Мадейры материала – базальта. И казалось, что принимал гостей уже лет двести как минимум. Вокруг отеля все было чистенько и очень ухожено. Был разбит небольшой садик с экзотическими фруктами и цветами. Оказавшись в отеле, напоминающем крохотную гостиницу времён викторианской Англии, мы увидели скучающего портье с осунувшимся и добрым лицом сельского падре, с нетерпением ожидающего местных прихожан на исповедь. Не задавая лишних вопросов, но с отеческой улыбкой всепрощающего духовника, портье получил оплату за одну ночь и дал нам ключи, после чего сразу же потерял к нам всякий интерес. Мы оказались в маленьком номере на втором этаже, откуда открывался фантастический вид на океан и горы. Моя настороженность притупилась от открывшихся видов, и я стал наслаждаться настоящим моментом, к чему был плохо приспособлен ещё с юности.