– А может, он в России семью завёл? Это же возможно? – я старательно протягивал спасительные ниточки от Любы к Вики, способные рационально объяснить этот казус.
Вики рассмеялась и сказала, что дед её был известный дамский угодник, что являлось причиной большого количества скандалов и недоразумений, так что вполне возможно, что след его в России мог остаться.
– Вот видишь, возможно, это дальняя родственница Любы, что, полагаю, прекрасно объясняет их сходство, – я пытался рационально объяснить происходящее.
– Ты бредишь, старый! Дальние родственники не могут быть столь похожи. Это и для близких-то невозможно! Я понимаю, если бы ты морочил мне голову двойниками, тройниками всякими… Короче, чудо ты моё, выпей хереса и смирись с тем, что твой гениальный старший друг прав! Как всегда, прав! Понимаешь? – Саша говорил громко и быстро, переходя на истерическую тональность.
Вики не понимала, о чём мы говорим, но, заподозрив неладное в нашем разговоре, стала суетливо собираться прочь из этого заведения.
– Саша, вот ты своим криком спугнул девушку, видишь? И она теперь может покинуть нас навсегда.
В Сашу вселился бес. Он расхохотался, как одержимый.
– Держу пари, что я смогу её соблазнить! Дай мне две, нет, одну неделю, и она будет моя. Я ведь свою Любашу тоже на спор соблазнил. Я ещё о-го-го! Я ещё многое могу. Ну, спорим или струсишь? – Саша сверкал глазами, как безумный. Казалось, что искры сыпались из его глаз от перевозбуждения. Вики испуганно вжалась в стул, на котором сидела, и смотрела то на меня, то на Сашу, видимо ожидая помощи в случае нападения.
– Какой же ты дурак. Да ещё и старый, что осложняет ситуацию. Хорошо, спорим, только успокойся и попытайся говорить тише, чтобы Вики не упала в обморок от ужаса. Со стороны ты выглядишь безумным.
– Так, ты споришь или нет? – неожиданно спокойно, но настойчиво спросил опять Саша.
Я молча протянул руку.
– Давай, старый, безумный развратник, блесни своим донжуанским мастерством! Покори юное невинное сердце этой прекрасной дуэньи! – со смехом проговорил я, надеясь тем самым успокоить Вики и утихомирить Сашу.
Саша внял моим мольбам. Он неожиданно совершенно спокойным тоном предложил Вики пари. Если он угадывает любимого поэта Вики, то она принимает его приглашение отужинать нам всем вместе здесь, в этом кафе. Вики удивлённо вскинула свои огромные красивые глаза. Сначала она недоумённо посмотрела на меня, будто ища поддержки, а после взглянула испытующе на Сашу. Немного помолчав, она с лёгкой улыбкой кивнула в знак согласия.
– Признаюсь, вы несколько напугали меня своим напором, в котором можно было усмотреть нотки безумия, да, простите меня. Но, знаете, если вы угадаете имя моего любимого поэта, то, пожалуй, я соглашусь на три обеда и два ужина за ваш счёт! – сказав это, Вики весело рассмеялась.
Саша, помолчав несколько секунд, прищурился и заговорил тихим голосом:
– Если не ошибаюсь, то сейчас великая и прекрасная Пасхальная неделя, так ведь? Так вот, я посвящаю это стихотворение всем красоткам и чудесной Пасхе:
Так думал о Пасхе и девичьей молодости мой любимый поэт Луис де Гонгора-и-Арготе6. Согласитесь, прекрасный слог, не правда ли, Вики?
Воцарилась тишина. Казалось, что замолчали даже все посетители в кафе, поддавшись очарованию и музыке стиха, который блестяще исполнил Саша на хорошем испанском. Это поэт, которого ненавидел Лопе де Вега и Франсиско Кеведо, но обожал Сервантес. Он не оставлял равнодушными своих читателей и слушателей.