Саша вскинул свою голову и удивлённо посмотрел на меня.
– Ты прикалываешься, что ли?! Какая Люба?! Ты что, не понимаешь, что я, кажется, слегка тронулся? – слово «тронулся» он произнёс совсем медленно и тихо, будто пробуя его на вкус.
– Брось, ты абсолютно нормален. С каждым может случиться, – я старался быть максимально серьёзным, – во-первых, не слегка, а мощно, во-вторых, я не понимаю, чем тебе помочь. Я, например, в этом счастливом состоянии нахожусь последние пятьдесят лет. И, знаешь, Саша, мне так жить нравится. Так интересней и веселее. Ну вот согласись, принял бы ты смерть Любы, и что дальше – тоска и потеря всяких смыслов существования. Глядишь, руки бы на себя наложил или стал бы вечно всем недовольным старпёром на лавочке. А так движуха! Носишься на свиданки, как двадцатилетний пацан, нервничаешь и всех вокруг заставляешь психовать. Молодец, одним словом! Так держать!
– Иди ты в задницу! – Саша бросил в меня стоящий перед ним бокал. Я увернулся, и бокал со звоном разлетелся на множество мелких осколков.
Мы засмеялись почти одновременно. Саша подошёл ко мне, и мы обнялись.
– Спасибо тебе! Я рад, что у меня есть такой друг. Даже если её нет на самом деле, моей Любушки, я всё равно буду в это верить, понимаешь?!
– Кто бы спорил, Саша?! Я таки – за!! – Мы опять захохотали.
– Пойдём сегодня со мной вместе, и ты сам увидишь всё, если она будет там! – предложил Саша.
– Хорошо, давай сходим, но выпивка за твой счёт! – невинно улыбаясь, ответил я.
– Халявщик. Ты же не пьёшь!
– Ты действительно рехнулся всё-таки. Кто же на халяву не пьёт?
Мы быстро оделись. Саша повязал свой любимый шёлковый шейный платок тёмно-синего цвета в мелкий золотистый горох. Несмотря на свой возраст и несколько высохшую фигуру, он по-прежнему выглядел франтом.
Источая волны парфюма Paсo Rabanne, мы решительно отправились в местное кафе, где Саша опять должен был петь и играть на гитаре.
Зал был на две трети заполнен. Было довольно шумно и душно. Я сел за забронированный для друзей Саши столик, рядом с небольшой сценой, после чего принялся изучать посетителей кафе, выдумывая их судьбы и особенности характеров.
Саша взял микрофон в руки и деловито подул в него. Зал притих.
– Знаете, друзья мои, я сегодняшнее своё выступление хотел бы посвятить даме в сиреневом джемпере, сидящей у самого окна.
Все присутствующие дружно повернули головы к окну. А там за бокалом розового вина сидела незнакомка лет двадцати пяти, которая и впрямь походила на Любу как две капли воды. Правда, эта копия была моложе лет, эдак, на сорок оригинала. Я понимал, что не только похожих, а и двойников природа-матушка, при согласовании с самыми высшим канцеляриями, воспроизводит в изобилии. Хватает всем. И видимо, с этим случаем мы и столкнулись. Но смущало лишь то, что, присмотревшись, я заметил, что дама эта одета по моде семидесятых годов – пика молодости и расцвета их любовной истории. Сапоги на толстой подошве, макияж, кардиган – всё свидетельствовало о том, что где-то работает машина времени. Я даже заподозрил местных знакомых Саши в злом розыгрыше.
Дама удивлённо окинула взором всех присутствующих в зале кафе, давая понять своим видом, что не понимает причин повышенного внимания со стороны присутствующих к своей скромной персоне.
Тогда я, сгорая от любопытства, подошёл к этому загадочному двойнику и решил заговорить первым:
– Простите, сударыня, но вы очень напоминаете одну особу, столь дорогую сердцу нашего исполнителя, что он от нахлынувшего изумления позабыл о своём намерении услаждать наш слух своими соловьиными трелями. Позвольте представиться, меня зовут Виктор. Я всего лишь хотел бы развеять иллюзии моего друга, который столь вожделенно пожирает вас глазами сейчас, – мне казалось, что я настолько был вежлив и остроумен, что моя собеседница должна была бы рассказать немного и о себе. Каково же было моё удивление, когда в ответ на шквал моего обаяния моя очаровательная собеседница, пожав плечами, на хорошем английском ответила, что не понимает, о чём я говорю.