– Я, конечно, предполагал, что ты находишься не где-нибудь, а в Меловом, – хмыкнул Кирилл Матвеевич. – Вот и попросил хорошего знакомого уточнить, здесь ли ты, и установить номер телефона. И, как видишь, всё у меня получилось.

– Из всего следует, что твой знакомый – сотрудник российских спецслужб? – поморщился Лука Григорьевич.

– Да, это так, – не стал отпираться Кирилл Матвеевич. – Но он не просил подвергать тебя вербовке. Да и для чего ему нужен отставник, ушедший в отставку принудительно?!

– Та-а-ак, значит тебе и это известно? – сник Лука Григорьевич. – Получается, российские спецслужбы, в отличие от украинских, ещё не сбросили меня со счетов.

– Тебя сбросят со счетов, когда заколотят гвоздями крышку на твоём гробу, – «пошутил» Кирилл Матвеевич. – Украинские спецслужбы только создают видимость, что утеряли интерес к отставному пенсионеру, но сразу же заявят о себе, если вдруг возникнет такая необходимость.

– Ага, держи карман шире, – махнул рукой Борзенко. – Сейчас в СБУ американцы заправляют и насаждают свои методы работы. Ветераны советской разведки, вроде нас с тобой, ими откровенно игнорируются.

– Нет-нет, ты ошибаешься, – возразил Кирилл Матвеевич. – Американцы внимательно изучили методы советской разведки, подкорректировали их и теперь выдают за свои.

Постояв с минуту, друзья медленно двинулись вверх по улице.

– А меня вытурили с треском из СБУ за то, что я откровенно критиковал происшедшие в Украине перемены, – глядя себе под ноги, вдруг заговорил Лука Григорьевич. – Ко мне сначала прислушивались, затем, по чьей-то команде, все отвернулись. В конце концов, моя служба закончилась в городе Харькове, где мне выразительно указали на дверь.

– А пенсию? Пенсию тебе платят? – покосился на него Кирилл Матвеевич.

– Да так, слёзы одни, – вздохнул Лука Григорьевич. – Потому я оставил свою квартиру в Харькове сыну, а сам, вместе с женой, переехал сюда, в Меловое, в хату родителей. Сначала в ней, после смерти родителей сестра моя, Вероника проживала, а когда она умерла, я выкупил хату у её детей и поселился в ней теперь уже до конца своей жизни.

– Раз так, то в гости к тебе я сегодня напрошусь, – улыбнулся Кирилл Матвеевич. – Но сначала ты меня по улицам посёлка с ознакомительной экскурсией поводи…

***

Вернувшись в хату как всегда через окно, Корсак увидел в своей комнате Марысю и замер в изумлении. Мгновение спустя он встряхнулся от изумления, и его лицо сделалось пунцовым от охватившего его гнева.

– Эй, свинья жирная, как ты осмелилась войти в мою комнату без разрешения? – прохрипел он срывающимся голосом.

– Так я только прибраться зашла, Василий Поликарпович? – попятилась к двери, трясясь от страха, женщина.

– Как ты сюда вошла, жаба?! – с исказившимся от злобы лицом взревел Корсак. – Уходя, я закрыл дверь и окно на замки, а ключи с собой взял.

– Так у меня от двери запасные ключи есть, – сделав судорожное глотательное движение, прошептала Марыся. – Ещё вчера, с вечера, когда я приносила вам ужин, то обратила внимание, что в комнате уборка требуется. А сегодня, в ваше отсутствие, я решила немного прибраться, и…

– Я тебе сейчас приберусь, свинья! – дико вращая глазами, шагнул в её сторону Корсак. – Я сейчас из тебя котлету по-киевски вылеплю!

Ожидая ударов, женщина зажмурилась, сделала шаг назад, но, уперевшись спиной в закрытую дверь, остановилась.

Корсак в одно мгновение оказался перед ней, замахнулся для удара, и… Он резко опустил руку и вернулся к окну.

Едва живая от страха Марыся попыталась тихо открыть дверь и выскользнуть из комнаты, но была остановлена резким окриком Корсака.