– Вот пацанов наших, чертковских, там живущих, «укропы» и забрасывают камнями, когда они выходят из дома, – вздохнул и сжал кулаки Мирон. – А с этим беспределом мириться нельзя, не жить же им безвылазно в своих квартирах, верно?

– Да-а-а, что-то делать надо, – согласился Валерка. – Завтра, на «совещании», я поддержу твоё предложение на акцию.

– И что делать собираетесь? – спросил Дима, которого глубоко тронуло бедственное положение пацанов с МПСовской улицы. – В обратную камнями отбиваться или…

– Я придумал кое-что, – сообщил в ответ Мирон. – Но скажу это всем завтра.

– Хорошо, пусть будет так, – согласился Валерка. – А теперь скажи, чего ты с матерью разлаялся и в штаб переехал?

Его вопрос застал Мирона врасплох. Не дожидаясь ответа, Валерка обратился с пояснениями к Диме:

– Хату Мирона пополам пересекает линия российско-украинской границы, – сказал он. – Но он считает себя россиянином и в своей хате живёт в комнате на российской стороне.

– А с чего мне себя украинцем считать? – скривив рот, ухмыльнулся Мирон язвительно. – Я даже в школу в Чертково ходил и все друзья у меня в Чертково.

– Тогда чего с матерью поругался? – не унимался Валерка.

– Квартирант наш новый достал меня, – заговорил Мирон. – Он так себя ведёт в нашей хате, будто не мы там хозяева, а он единолично.

– Тогда чего вы его взашей не выставите? – поморщился Дима. – Не нравится квартирант, значит, укажите ему на дверь?

– Сказать легко, а на что мы жить будем? – сузил глаза Мирон. – Если в Чертково работы не найти, то про Меловое и говорить нечего. А этот квартирант хорошо платит, вот мать с бабкой за него обеими руками и держатся.

– А кто он, квартирант ваш? – поинтересовался Валерка. – Откуда он появился в Меловом и почему попросился на квартиру именно к вам?

– Да кто его знает? – пожимая плечами, ответил Мирон. – Сам он ничего о себе не рассказывает, да и нам спрашивать как-то не в жилу. Живёт себе и живёт, гроши платит, вот и ладно.

Валерка как профессиональный следователь расспрашивал парня, пока тот не выдержал и запротестовал.

– Эй, чего ты до меня докопался? – спросил Мирон, начиная сердиться. – И не темни, а выражайся яснее, если конкретный ответ услышать хочешь.

– Не видел я тебя давно, вот вопросов и накопилось по самый верх, – смутился Валерка.

– Хорошо, – натянуто улыбнулся Мирон. – Теперь ответь на мои вопросы, а потом я снова на твои, идёт? Вот тогда наш мутный базар будем считать на равных. Или я не прав, пацаны?

12.

Кирилл Матвеевич Безбородько и Лука Григорьевич Борзенко встретились у моста как старые добрые приятели.

– Эгей, сколько же мы не виделись, Матвеевич? А ты всё такой же казак, будто время и не коснулось тебя.

– Да и ты не слишком-то состарился, хохол чубатый! – расплылся в широчайшей улыбке Кирилл Матвеевич. – Кажется, так называли мы тебя в Афгане?

– Именно так, Матвеевич! – хохотнул Борзенко. – Будто вчера это было.

– Тогда я капитаном был, а ты старлеем, – вспомнил Кирилл Матвеевич. – Но служили в одном, особом, отделе Советской армии!

– У-у-ух, как вспомню, так тоска берёт, – вздохнул Лука Григорьевич. – В одной большой и сильной стране жили не тужили. Скажи мне кто тогда, что Украина разойдётся с Россией, не только бы не поверил, но и морду бы тому расколошматил.

– Не думали, не гадали, а оно вон как получилось, – вздохнул и Кирилл Матвеевич. – За нас подумали, за нас решили, выпили в Беловежской пуще три старикана по соточке, а может быть, и не по одной и всё, российский и украинский народы перед фактом поставили, что не братья мы теперь, а всего лишь соседи.

– Э-э-эх, ладно соседями бы остались, но добрыми, – посетовал Лука Григорьевич. – А ведь чего из нас лепят, Матвеевич? Из кровных братьев смертельных врагов? Слушать тошно, чего по радио брешут дорвавшиеся до власти бандеровские выродки? А мы… Сидим, вздыхаем, но сделать ничего не можем. Будто всё, выдохлись настоящие сыны Украины, остались только пошлые продажные ублюдки.