Но на то, чтобы навести порядок, ушел не один час. Джонсон разбудил всех работников кухни, и хотя они были в ужасе от увиденного, но отмыли стены и полы от крови. Джонсон и Эндрю помогли им завернуть тела и вынести их наружу. Матрас и постельное белье Пула выбросили за стенами приюта вместе с другим мусором, предназначенным для сжигания, и заменили матрасом из свободной комнаты для гостей.

Но каркас кровати со сломанными стойками остался на месте.

Пул настоял на этом.

– Пусть он послужит напоминанием о работе, которую мы обязаны выполнять в этом мире, – сказал он. – Напоминанием о силе зла, с которым мы боремся.

Когда Пул соглашается похоронить несчастного на приютском кладбище, Эндрю с трудом сдерживает дрожь. Он не хочет вспоминать о ночной битве, об изуродованном теле бедняги, о том, как его устами говорили скрытые голоса, о печати чистого зла на его разъяренном лице, о налитых кровью глазах.

Тем не менее Пул принял решение, и ему остается лишь повиноваться.

Двое помощников шерифа переносят убитого коллегу на повозку, осторожно укладывают его туда, где недавно лежал связанный брат шерифа с мешком на голове. Когда шериф Бейкер отворачивается, Эндрю видит, как один из мужчин плюет на труп Пола Бейкера.

И Эндрю не осуждает его за это.

Шериф Бейкер пожимает Пулу руку, глядя на Эндрю, приподнимает свою видавшую виды широкополую шляпу и отдает распоряжения подчиненным.

Наконец всадники и фургон трогаются в путь, лошадь погибшего помощника шерифа семенит за ними. Тело Пола Бейкера лежит на земле – там, где они его оставили. Прощальный подарок после их ночного визита.

– Я скажу Джонсону, пусть возьмет Стюарта из кухни и вместе пусть похоронят Бейкера сегодня утром. Незачем детям видеть труп, – устало произносит Пул, измождение глубоко отпечаталось на его лице. – Это все ужасно.

Они с Эндрю смотрят вслед шерифу и его людям. Повозка трясется по заснеженной дороге, а на ней трясется и покачивается завернутое тело.

– Нам подготовить детей, отец?

Эндрю не знает, как пройдет этот день. Все кажется странным, и, хотя он слишком устал, чтобы разобраться в сути того, что произошло ночью, он чувствует, что важно оградить детей от всего этого.

– Нет, – отвечает Пул, не сводя глаз с горизонта. Бейкер и его люди превратились в крошечные точки, поднимающиеся по пологому склону. – Думаю нам всем нужен день на восстановление, включая детей.

Эндрю вопросительно смотрит на него, и Пул тихо усмехается.

– Я работаю здесь лет на двадцать дольше, чем вы, сын мой. Можете мне поверить, дети слышали многое из того, что происходило ночью. Джонсон сказал мне утром, что застал двух старших мальчиков на лестнице.

– Питера?

– Да, и Дэвида. Редко их увидишь вместе. Но оба хорошие ребята.

Эндрю кивает.

– Из Питера получится замечательный священник. Надеюсь, он останется в приюте. Он хорошо ладит с малышами.

Пул кивает, но ничего не говорит. Помолчав, он оглядывается на приют.

– Я должен отдохнуть, Эндрю. Да и вы тоже. Ночью мы с вами не сомкнули глаз, а завтра нас ждет важный день.

Переключившись с далекого горизонта на Пула, Эндрю провожает его взглядом. Он видит, как Бартоломью и Джонсон заходят в здание. Эндрю с некоторым удивлением замечает, что ночь, проведенная в яме, никак не отразилась на Бартоломью. Возможно, Пул прав. Им всем не помешает хотя бы один день отдохнуть и поразмышлять. Завтра, после мессы, он отправится на ферму Хилла за припасами, и перед поездкой ему нужно восстановить силы. Даже если он планирует отправиться туда не один.

Эндрю кричит вслед Пулу:

– Я прослежу, чтобы мальчиков накормили завтраком.