– Ну, конечно, милый. Пусть остаётся. Мы ведь все понимаем, что папа Никитосика прав, и его сынок ни на что не способен. Если не пустим его, будет ночевать где-нибудь под мостом в компании маргиналов.

– Жень, – укоризненно одернул ее Антон.

– А что? Скажи, в чем я не права? – хмыкнула девушка, поудобнее устраиваясь на диване.

– Не будет Никита спать под мостом, – уверенно заявил Антон. – И он останется здесь.

Никита даже удивился железным ноткам, прозвучавшим в его голосе, ведь в глубине души ожидал, что друг безоговорочно примет сторону девушки. Женя неуловимо меняла Антона, превращая нелюдимого, угрюмого и замкнутого парня в улыбчивого и веселого. Эти перемены удивляли Никиту, а еще заставляли немного нервничать – ведь Антон, его Антон, которого он знал с пятого класса, понемногу становился совсем другим человеком. Для того парня выбраться из своей зоны комфорта настолько, чтобы добровольно впустить в свою квартиру девушку, было практически нереально. Но тем не менее Женя была здесь, а Никита так еще и не понял, нравится ему новый Антон, или нет.

– Спасибо, Антох! – Не обращая внимания на возмущенное пыхтение Жени, Никита подался вперед и потрепал друга по кучерявой голове.

– Отвали, Ник. – Антон скривился и отбросил его руку, а потом запустил пятерню в волосы, поправляя испорченную прическу. Ничего не изменилось – его мелкие кудряшки всегда находились в таком творческом беспорядке, что их было сложно расчесать даже расческой. – Учти, еще раз так сделаешь, и я передумаю.

На следующее утро Никита проснулся под оглушительный грохот посуды. Женя, собирающаяся в институт, то гремела тарелками, то стучала чайной ложкой по кружке, перемешивая несуществующий сахар – для него был не секрет, что она его не добавляла. Как можно громче захлопывала дверцу холодильника и протяжно скрипела ножками стула по уложенному на полу керамограниту.

– И тебе доброе утро, Женечка, – промурлыкал Никита, одаривая ее самой обаятельной улыбкой из своего арсенала.

– Ой, я тебя, разбудила? Извини. – Раскаяния в ее голосе не было ни капли, только тщательно отточенный сарказм. Добавила с плохо скрываемым презрением: – Ты слился с диваном настолько, что я тебя и не заметила.

– Ха-ха, очень смешно, – заметил парень и сел, разминая шею.

– И ты не мог бы одеться? Лицезреть тебя в трусах я не готова, это уже слишком. – Звук ее тонкого голоса не смолкал, вызывая головную боль.

– Спасибо, что сообщила, – ухмыльнулся Никита. – Буду ходить только так, может быть, тогда мы будем реже видеться.

– Я серьезно!

– Я тоже.

Женя испустила тяжелый вздох. Потом глянула на часы и, решив, что времени на препирания уже не осталось, одним большим глотком допила чай.

– Тебе никуда сегодня не надо? – поинтересовалась с затаенной надеждой в голосе.

– Абсолютно, – заверил ее Никита.

– Везет же некоторым, – проворчала она и, демонстративно задрав голову, направилась в комнату – переодеваться.

Никита сегодня и правда был совершенно свободен. Началась зачетная неделя, но первый зачет был назначен только через несколько дней, а, значит, можно никуда не идти. Поэтому он направился к кухне, чтобы сварить себе кофе. Сон, с легкой подачи Жени, благополучно исчез, а вот бодрости так и не появилось.

Налив в кружку крепкий черный напиток, он привалился спиной к гарнитуру, принципиально не став одеваться. Позлить Женю – это особый вид удовольствия, и упустить такую возможность парень не мог. Та, выскочив из комнаты, бросила на него неодобрительный взгляд и закатила глаза, фыркнув и прошептав себе под нос очередное проклятие. Никита только довольно улыбнулся. Один-ноль, Женечка.