Ожидалось, что они будут что-то изображать, но Мартин не догадывался, что именно. Может, представят Марию и Иосифа, может, трёх священных королейволхвов или пасхальную сцену. Мартин давно уже не был на богослужении. Праздники для него ничем не отличались от будней.

Вечером деревенские собрались у дверей церкви, где обыкновенная тележка служила сценой. Дождь поливал лица актёров и зрителей. Поначалу они произносили какие-то неповоротливые тексты, потом выступил мальчик. Маленький и крепкий, в белокурых локонах и угрюмый. Под носом у него висела сопля. Но всё это мгновенно забылось, как только он запел, потому что от его голоса по спине Мартина пробежали мурашки и закружилась голова. Настолько это было красиво. Мальчик пел так, будто бежал по солнечному лучу в небо.

Но когда мальчик спел и сошёл со своей маленькой сцены, он стал таким же обыкновенным, как все другие дети, кошки и собаки. Он курил и пил подогретый шнапс. Был, наверное, даже младше Мартина.

В нём кипела злобная энергия, совершенно незнакомая Мартину и тем интересная. Постоянно можно было ждать от него какой-нибудь подлой каверзы.

«Должно быть, это зависит от еды», – подумал Мартин.

Ведь к дурным мыслям приходишь, только когда в костях много силы. А у здешних откуда ей взяться?

Тут если день прожил, то уже и рад. Ни у кого здесь нет такой силы, как у этого мальчика. Маленькие не делают пакостей. И Мартин всё дивился на пришлого мальчика. Полного такой устрашающей живости.

Мартин задумался: может, в других местах где-то есть другие люди, похожие на этого мальчика, и не увидит ли он однажды те места, где есть жизнь, потому что здесь-то, в деревне, как ему казалось, была одна только смерть.

Деревня маленькая, и теперь Мартин куда ни шёл, везде натыкался на этого чужого мальчика, как будто тот его подстерегал; как будто им суждено было встретиться, следуя тем самым какому-то древнему закону.

У колодца этот балаганный мальчик бросил в воду ядовитые ягоды, выстрелил из рогатки в петуха и попал ему в шею. Петух свалился с плеча Мартина, а мальчишка засмеялся.

Дороги так развезло, что башмаки увязали в грязи, увязнувший падал на четвереньки, теряя равновесие, а с ним и всякое мужество.

Однажды утром вол увяз в грязи по брюхо и не смог выбраться. Время от времени кто-нибудь из детей, проходя мимо, кормил вола пучком сена.

Мартин тонул в грязи лишь по щиколотку, потому что он мало весил. Вот уже несколько дней на его одежде не было сухого клочка. Петух болел, и Мартин носил его под рубашкой.

И тут он снова встретил чужого мальчика. Тот сидел на каменной ограде и с отвращением смотрел на грязь. Завидев Мартина, он крикнул приказным тоном:

– Эй, ты! Поди сюда!

Мартину не хотелось, но он подошёл ближе.

– Перенеси меня! – потребовал мальчик.

– Это почему? – спросил Мартин.

– А то я промочу ноги, – объяснил тот.

Мартин сильно удивился, что у кого-то вообще есть выбор – промочить ноги или нет. Мартину даже в голову не пришло, что у него тоже есть возможность отказать мальчику. И он повернулся к нему спиной, подставив плечи, чтобы перенести его. Мальчик спрыгнул ему на закорки и крепко вцепился в него. Мартин пошатнулся: мальчишка был куда тяжелее, чем казался с виду; или это Мартин оказался слабее, чем ожидал от себя. Мальчишка вцепился в него железной хваткой. Мартин застонал. Неужто он водрузил себе на спину самого чёрта? А люди-то всегда считали нечистой силой его петуха – и только потому, что с виду был чёрный. А этот чужой мальчик ведь не иначе как ангел, потому что ангельского вида и поёт ангельским голосом.