– У больной врожденный порок сердца, от него нет специального лекарства, и приходиться полагаться исключительно на отдых и покой. На настоящем этапе ее состояние стабильно, можно перевести ее на домашнее лечение.

– Великолепно! – воскликнул Цзя Ли.

Врач неторопливо сказал:

– Я обсуждал это с родственниками больной, но они полагают, что ее выписка повлияет на празднование Нового года в их семье, поэтому решили, что заберут ее домой уже после Нового года.

– Вот каменные! – завопил Цзя Ли. – Они даже не подумали, как Линь Пин несчастна.

– В мире всякие люди попадаются! – заволновался папа. – У них нет ни малейшего понятия о любви.

– Очень жаль, – покачал лысой головой доктор. – Мы можем спасти сердце, но не можем судить, хороша ли человеческая душа!

Утром в канун Нового года папа, только что выписавшийся из больницы, снова вышел из дома со словами, что нужно еще раз съездить в больницу, как будто он там уже настолько обжился, что она стала его домом, и он временами скучает по белоснежным больничным простыням. Цзя Мэй сказала:

– Передай там Линь Пин, что вечером я приду ее проведать!

Как будто она была единственным другом Линь Пин!

Цзя Ли был не в духе, думая о том, как грустно будет Линь Пин слышать в новогоднюю ночь за стенами больницы взрывы хлопушек. Если бы можно было всей семьей провести новогоднюю ночь в палате, до чего бы было хорошо! Это была глупейшая идея. Цзя

Ли еще раз хорошенько ее обдумал. Старый охранник в стационаре свиреп, как гроза!

Папа вернулся в полдень и, сияя, сказал:

– Эй, вечером к нам на Новый год придет важный гость! Просто прекрасно!

– Уж не учитель ли Чжа придет беседовать о пьесах? – перебил Цзя Ли.

– Этот гость будет с нами за новогодним столом, проведет у нас дома ночь, и только утром вернется к себе.

– Вы хотите весь день и всю ночь болтать о Шекспире?

– Да ну тебя! Иди-ка и напиши на маленькой доске приветственные слова! – распорядился папа.

– Что писать? – с ленцой отозвался Цзя Ли. – «Дискуссия по пьесам Шекспира»?

– Просто напиши: «Добро пожаловать, Линь Пин!»

Ну и ну! Вся семья разом оживилась. Цзя Ли схватил две крышки от кастрюли и захлопал ими, как музыкальными тарелками.

Оказывается, папа с утра ходил к дяде и тете Линь Пин, чтобы те согласились на выписку племянницы, но получил отказ. Тогда он отправился на битву в больницу и растрогал лысого доктора. Тот сказал:

– Сегодня ночью мое дежурство, я даю вам пропуск!

Этот доктор – великий человек! Цзя Ли очень захотелось пожать ему руку.

Вечером вся семья забрала Линь Пин из больницы. Хоть охранник стационара и был свиреп, но он послушался указаний доктора, поэтому все прошло гладко.

Стоило Линь Пин переступить порог дома Цзя Ли, как она погрузилась в веселье: бум! бум! бум! – вся семья простучала для нее приветственный марш. Цзя Ли повесил пояснительные записочки на дверях комнат: «Мужское общежитие» и «Женское общежитие».

Этот Новый год они встретили очень радостно, но веселье всегда проходит в мгновение ока. Зачастую ты даже не успеваешь его толком распробовать, как уже и след простыл. Линь Пин и Цзя Мэй за вечер неожиданно стали близкими подругами. Они все время перешептывались о своих чисто девчачьих делах. Потом к ним присоединилась и мама, и они засели в женском общежитии, где принялись судачить о том о сем, совершенно позабыв о двух жителях мужского.

Лежа в постели, Цзя Ли прислушивался к смеху за стеной. Ему хотелось бесстыдно ворваться в женское общежитие или бросить туда хлопушку.

Наутро Линь Пин вернулась в больницу. Она выглядела воодушевленной и говорила, что собирается написать родителям о встрече этого Нового года. Ее сопровождала Цзя Мэй, и они были похожи на близняшек.