«Мальчик стоит на вершине горы. На лбу – светящийся зигзаг. Рядом собака. Прут ряды врагов. Собака кивает. Мальчик поднимает ладонь. С пальцев срывается огненный шар, следом – поток смерти, как хвост кометы. Шар врезается в стену зла. Вспышка – и пламенеющие щупальца рвут врагов одного за другим. Мальчик вздымает руки – и молнии хлещут полчища злодеев. Мальчик взывает, и с неба снисходит дракон размером с поезд.

– Я взрываю врагов? Драконы? Молнии? Файерболы? Ты научишь меня магии? Да! Хочу! Давай!

Договор заключён. Хоть мальчик и не понимает. Как он мог распознать суть, если настолько неосведомлён? Фрагменты знания, наверное.

Давненько я без учеников. И без речи сложно… Но, глядишь, мальчик поможет. А выполню договор – тогда и восстановим справедливость…

Проблема: как выучить язык? Если здесь прятаться, то изучение займёт годы. Если на улицы выйти – то Враг выследит, у них всюду шпионы, как обычно. Хорошо, что здесь говорят на потомке родного языка, заметны знакомые корни и обороты даже в речи мальчика.

Мальчик порхал бабочкой, руки сами распихивали хлам по углам, а ум рисовал волшебные палочки, мётла, единорогов и прочие атрибуты магии. Пёс-зомби гнездился на шкафу. Занимающийся день вытеснял светом тревогу и освещал гостя.

Ну зомби, с первого взгляда ясно. Как дохлятину за Друга принял?.. Шерсти местами нет. Правое ухо сгнило на две трети. Хвост лысый. Труп – трупом.

Следы схватки замаскированы. Дверь чуток перекосилась, но висела. Ночник под кроватью – на подоконник его.

Окно приоткрыто. За ним – мокрый асфальт, шум машин и запах сирени.

«Упырь хотел крови – но для борьбы со Злом. И передумал. Хочу учиться магии! Когда уроки начнутся?»

Чёрт. Скоро. Начнутся, да не те.

Берег озера. Чахлый камыш, еле выживающий в городском смоге, шевелил листьями под струями дождя. Бетонная труба диаметром в два обхвата зарыта в мокрый песок, наружу выступает серое жерло. Дождевой поток лился из трубы ручьём. Вода тащила веточку. Хворостинка кувыркалась по изгибам турбулентностей потока. Вода несла листик, как гордый кораблик – прямо в безбрежный океан.

Вода несла кусок кожи с редкими волосками. Проплыл ещё один, лысый и со струпьями.

Поток воды превратился в тоненькую полоску бурой жижи с запахом клоаки. Через минуту поток набрал силу – за счёт грязи. Он не столько тёк, сколько переваливался волнами, как амёба ложноножками.

Воду запрудила туша – брякнулась на пузо посреди трубы. По сути, туша купалась – комья земли и ошмётки отгнившей плоти стремительно загрязняли и без того не слишком чистый водоём.

– Слыш, ты. Дай другим помыться.

– Точно, скоро вода сойдёт, нам не хватит.

Туша перевернулась на спину. Водопадики передали эстафетой порцию зловония и тлена. Из-под грязи проглянула окраска – там, где её не выжрали черви: чёрное тело с рыжим брюхом. Остроносая морда ответила:

– В твоём теле вода не страшна, нырни в озеро.

Ответ адресовался собеседнику, который пару месяцев назад выглядел бы как черепашка. Сейчас – почти голый панцирь и череп, а хвост – кусок хребта.

– Ты не путай черепаху водную и сухопутную. Я – сухопутная. Свали в сторону, дай смыть грязь.

Остромордый рыкнул, поднялся на лапы. Плотину прорвало – поток хлынул на свободу, вода очистилась – ненадолго. Теперь в ней плескался черепашка. Поток воды сносил тельце. Животное цеплялось за бетон когтями, водило головой из стороны в сторону – подставляло под струи воды.

Бывшая плотина оказалась телом поджарой собаки. Псина отряхнулась. Кусок кожи, отгнивший от мяса на боку, хлопнул о левые рёбра. Из-под него вылилось пол ведра воды вместе с горстью трупных червей. Обрубок чёрного хвоста гордо торчал к небу. Острые уши – если бы остались – торчали бы туда же. Нос принюхивался: