За окном лестничной клетки озеро. За озером – бывшая промзона, а теперь торговые и развлекательные центры в ассортименте.

Он не помнил себя маленьким. Детские воспоминания выпали – профессионал не лазит по закоулкам сознания, а строго дисциплинирует ум. Никаких действий, не разрешённых владельцем ума. Никаких произвольных образов. Образами думают идиоты и недоумки. Удел профессионала – чёткие, холодные слова. Подъём. Гигиена. Прогулка. Еда. Работа. Попытка заснуть.

Жаль, что холодные образы бессильны. Говорят, мысль материальна. Враки – без силы мысль не воплотить. Но силы нет. А была бы – зачем?

Мечты мечтами, а школу никто не отменял. Комната убрана. Школьная форма надета – синие брюки, белая рубашка, синий пиджак. На кухню бы зайти, в глаза родителям посмотреть. Вдруг сочувствие мелькнёт?

От недосыпа в глазах будто скрипит песок. Голова не хочет думать, а стоит – вместо родителей мальчик нашёл на столе записку:

«После уроков останься в школе, я зайду. Мать».

Чего она? Добром мамины идеи не кончаются. То кружок по жестокому карате – мама служила в армии вместе с тренером. Итог – подбитые глаза и больные рёбра после контакта о синий мат. После инцидента любой хлопок – дверью ли, ладонью – напоминал мальчику звук падения в спортзале, отдавался болью в рёбрах.

Экстремальное плавание – тренер учил маму в спецназе. Результат – дышал водой на фоне бледно-голубого кафеля. Потом родители месяц уговаривали в ванну залезть, хоть воды по щиколотку.

Мамины идеи выходили боком, а папины – арфа, пианино, балет – зарубались кое-кем на корню.

Робкие попытки намекнуть, что чёрная мебель и красные обои на кухне – не лучшая идея, опровергнуты обоими родителями. И папа, и мама попали под влияние «дизайнера». В результате мальчик жил в квартире вместе с самой странной кухней в городе. Тёмно красные стены. Зелёные шторы. Чёрная кухонная мебель, чёрная столешница под гранит.

Календарь на правой стене разбивал общее вампирское настроение. На нём – фотография церкви с подписью «Лавра». Мальчик недоумевал: странное название – как лавровый лист…

Мальчик скомкал записку – скатерть очищена. Красно-розовую абстракцию мальчик рассматривал с детства, когда нудно и часами сидел над супом, который обязательно съесть.

Скрипнула чёрная дверца под раковиной, в мусорку отправилась мятая бумага. О, удача: голубой мусорный пакет пуст и свеж. Мальчик, когда мусор выносить, ощущал иглы позора – а вдруг увидит кто и посмеётся?

Но сегодня – мусора нет, и мальчик один дома. Что мама оставила?

Забежал «пёсик». Когти цокали по тёмно-коричневой плитке кухни. Он осмотрел интерьер. От избытка чувств брови взлетели почти до ушей. Но без комментариев.

На стол под окном – разумеется, чёрный – отправилась тарелка с кашей и куриная нога. Предполагалось, что мальчик разогреет. Он считал: есть холодное – как обливаться холодной водой, только не снаружи, а внутрь.

– Кстати, как тебя кормить?

Мелькают образы, а в них общее: «Кровь».

– А колбаса, хлеб? – Поверх тетрадей в рюкзак улёгся здоровенный бутерброд. Пора приниматься за еду, а то в школу опоздаешь.

«Несогласие. Живая собачка – эмоция удовольствия. Скелет собачки – нет чувств»

– А, типа мёртвым бесполезна живая еда. А что в крови? – Мальчик с аппетитом уплетал рассыпающуюся холодную гречку.

«Сила».

– Я сотни раз лизал свою кровь. Никакой силы. – Мальчик обгрыз куриную лапу. – Сила в мясе.

«Мальчик живой прыгает от мяса. Скелет мальчика прыгает от крови».

– Что в крови? Мистическая тайная энергия? Меня научишь? Буду черпать силы из крови врагов! – Мальчик впился в кость и высасывал костный мозг, как кровь из беспомощного врага.