– Знакомьтесь, это… актриса Театра Русской драмы. Моя хорошая знакомая. Ей есть что сказать.

– Я смотрела ваш спектакль. Вы такие молодые, задорные. Наш главный режиссер хочет набирать русский курс в Институте искусств. Это большая редкость. Театр русский в Баку один. И набор на русский курс бывает раз в пять лет. Так вот, есть возможность пройти предварительное прослушивание. Сейчас ваш руководитель скажет, кому и куда завтра прийти.

– Значит так! Леня, Вадик, Саша… Завтра в 11.00…

– А можно мне тоже? – это был я. Я, который пришел сказать, что не буду больше заниматься в театре. Я, который собирался в МФТИ. И если бы мне тысячу раз представилась возможность переделать этот день, я бы сделал то же самое. Клянусь, чем хотите! Этот день я пережил бы один в один, не меняя ничего! Ни слова. «Я тоже хочу на прослушивание!»

Руководитель смотрел на меня, как будто я только что здесь оказался и ему было неудобно перед актрисой. Он держал ее за руку и шептал что-то типа «Я все улажу!» или «Ему-то какого хера надо?» Актриса смотрела на меня. Точнее, в меня. Что-то она там рассматривала! Ощупывала своими душевными щупальцами… Кстати сказать, она была прекрасной актрисой. Ведущей актрисой театра. Собирала аншлаги. Народ в комнате начал хихикать. А потом смеяться в голос… Я повторил:

– Можно мне тоже на прослушивание?

Народ покатился со стульев. Руководитель, поправляя галстук, смеялся. Актриса улыбалась. Помните, как я читал стихи? Это повторилось семь лет спустя. Я был в десятом классе. Только тетрадь свою с делением я никому не позволю у меня отнять.

– А пусть тоже приходит! – вдруг сказала Актриса. Все замолчали. – Он молодой, высокий, светловолосый! Большая редкость у нас. Может пригодиться.

А дело происходило в Баку. Средний рост 175, темные волосы и карие глаза. Красивые и талантливые. Но я был как белая ворона. И я пришел на прослушивание. И мне сказали приходить на экзамен.

– Боже, отец! Ты слышал это!

Отец махнул рукой и ушел чинить кран на кухню. Надо было успеть до футбола по телевизору.

– Дурак! – послышалось из кухни. Кому это было сказано, я так и не узнал.

Мне, себе, крану?

– Это твоя жизнь, я не буду тебе мешать! – сказала мне мама.

Мы оба плакали. На кухне текла вода.

Отец долго не мог понять, приходя домой и видя меня на диване, как можно так учиться. На третьем курсе я позвал родителей на спектакль. «Ловушка 46, рост второй» Щекочихина. Я играл Чижа. Над моим героем издевались, а потом он убил обидчика. В финале спектакля я стоял на коленях и плакал. В зале на третьем ряду прямо передо мной сидел отец и рыдал. Мама его успокаивала. Больше он никогда не спрашивал, чем я занимаюсь…

Потом мы уехали из Баку. Сначала поселились в Орле. Потом я переехал в Москву, и мы как-то редко стали видеться. Мама заболела и умерла. Рак. Папа в мои редкие приезды ставил на стол водку и хлеб с селедкой, и мы молча выпивали.

– Эх, сынок, пошел я на х…! – говорил отец и выпивал.

На прощанье он долго и молча держал меня в объятьях. Просто долго и молча… И через год его тоже не стало.

Потом в моей жизни случилась неприятность на личном фронте. Я искал забытья на сайтах знакомств. Мне было похрену, что это помойка. И там после долгого общения какая-то доморощенная изотерическая психологиня посоветовала мне:

– Попроси прощения у отца!

– Это как?

– Зажги дома свечу и попроси прощения!..

Я так и сделал. Я зажёг свечу. Я смотрел на огонь. Я видел отца в третьем ряду. Я видел маму рядом с ним.

– Простите меня! Простите, что я не стал математиком!

Она была с меня ростом, а я, ну так, чтобы не соврать, 185—187 в зависимости от настроения, и у нее был огромный бюст. Ну, как в порнокомиксах. Высокая, стройная, с огромной анимешной грудью и метр восемьдесят семь без каблуков. А в тот вечер она была на каблуках (плюс ещё 15 сантиметров) и с ухажером – мулатом, который катился с ней рядом в районе ее пояса и обильно потел, потому что было лето. Да и вообще потели все вокруг, потому что на свадьбу положено приходить солидными и в костюмах. А это была свадьба, и я был на ней ведущим. И мне было жарче всех. Потому как мой костюм был моим приговором к влажной сауне до конца мероприятия. Я с завистью смотрел на гостей: они имели право снять пиджак, а я нет. А ещё это была моя вторая свадьба, которую я вел. Думаю, от этого я тоже потел. Ну, и при взгляде на нее в КРАСНОМ платье с разрезом на спине до поясницы. Да, я тоже до этого думал, что так бывает только в кино! Не веришь? Можешь дальше не слушать… Друг мне подогнал эту свадьбу, это были его друзья, и ее он знал. Один круг общения. Какого хрена я согласился вести эту свадьбу!!!