Где-то была слышна весёлая возня, не надо было гадать, это за десять дворов Зебольдты выкапывали свой урожай и моего друга было особенно слышно.

– Вот уж неугомонный, – подумал я закуривая и ища глазами огород Маториных. Знакомое синее платье, в зелёной куртке было на месте.

Я любил думать во время такой работы, улетая с огорода далеко, в этот раз меня одёрнул от размышлений голос Антонины Александровны.

– Итти этого Мишку, кричу-кричу, не слышишь что-ли, куда столько напластал, – она по-доброму и довольная ворчала.

Я оглянулся, треть огорода лежала у моих ног, молодость и желание понять вчерашнюю встречу у крыльца сделало благое дело.

– Иди отдыхай, – добродушно заметил Михаил Алексеевич, – дальше мы сами. Иди только мешать будешь.

Уговаривать меня не надо было, раз хозяева сказали идти, значит надо идти.

И я пошёл, сперва переодел мокрую футболку, напился воды и прихватив лопату через три минуты дразнил знакомого Шарика. Он меня явно не взлюбил и казалось сейчас лопнет от этого. Ещё немного и я бы был свидетелем самоубийства на нервной почве, но во дворе показалась маленькая старушка, в белом платочке, оранжевой меховой жилетке, опоясанной длинным шарфом.

– Тихо Шарик, фу, видишь гости к нам с утра.

– Я бабушка помочь пришёл, картошку копать, – преувеличенно громко и указывая на лопату, начал я.

– Тихо Шарик, вот так, – собака послушно скрылась в будке. – А кричать не надо, тут глухих нет. Она широко раскрыла калитку. Мы прошли через садик с яблоньками, малиной, смородиной, а так же со штабелями шпал и десятком рельс, они, как и бабушкин жилет намекали на надёжные железнодорожные связи этой семьи.

– Леночка, смотри какого я тебе тимуровца привела.

Девушка оглянулась и улыбнулась. Косынка завязанная сзади на тяжёлой косе ей очень шла, небольшой завиток волоса, выбившийся из под неё, подчёркивал милое лицо и огромные глазищи… миндалевидные как у лани, – подумал я.

– Странно как я их раньше не разглядел толком.

– Это не тимуровец бабушка, это ваш деревенский электрик Миша. Она луыбнулась, сняла перчатку и её маленькая ладошка утонула в моей. – Пришёл посмотреть счётчик.

– Ай, с лопатой?

– удивилась старушка.

– Да я сперва картошку копаю, потом счётчики смотрю, – нашёлся я.

– ну раз так мил человек, милости просим, обрадовалась и улыбнулась старушка.

Огородик был маленький сотки три не больше, я лихо с ним справился минут за сорок.

Хозяева тихо переговаривались, Лена то и дело бросала на меня взгляды, бабшка куда-то регулярно исчезала. Они не собирали картошку в вёдра, а скидывали в рядные кучки, обирая кусты. Закончив копать, я тут же прнялся вытряхивать. Всё время приближаясь к девушке, у меня уже сложился план разговора о ночном событии.

– Видел тебя вчера ночью?

– Где? – улыбнулась девушка.

– Во сне.

– Расскажи, мы бабушку попросим объяснить, что это значит.

– Как бабушку величать?

– Августа Яковлевна, – улыбнулась Лена.

– Августа Яковлевна, вы сон можете объяснить.

– Ты лучше свою хозяйку, Алексеевну, попытай, она у нас первая в деревне по этому делу. Даже лечила травами, пока фельдшера не было. А я в это дело не верю.

– Бабушка у нас бывшая учительница, – словно извинилась за бабушкин отказ Лена и тут же добавила, – расскажи мне.

– А ты не бабушкина внучка?

– Нет, я попробую догадаться, и она слишком близко подошла ко мне. От неожиданности я даже попятился и запнулся об ботву. Мы все засмеялись.

– Не смущай Леночка нашего работника.

– Его бабушка не смутишь, он очень самостоятельный.

– А ты откуда девушка, так – то знаешь?

– В прошлый приезд бабушка, мы с Антошкой своими глазами видели.