К счастью, со всех троих мужчин сняли обвинения и выпустили их еще до того, как наказание привели в действие. Каждый из них «подал иск», что Джон Беркинг «ложно и злонамеренно» назвал их имена и что все обвинения были не более чем клеветой. Тогда Беркингу пришлось предстать перед мэром и жителями Лондона, чтобы оправдать свой поступок, чего он сделать не смог. В конце концов он признал, что сообщил ложную информацию, назвав Гейта, Мисдена и Шедевотера ворами, за что суд вынес ему соответствующее наказание. Как говорилось в приговоре, из-за его «владения магией и фальсификацией… легко могли произойти убийства, а приличным и законопослушным людям пришлось незаслуженно пострадать, что опорочит их имена и репутации». Джона на час привязали к позорному столбу в центре Лондона, после чего заключили в тюрьму на две недели и позже изгнали из города.

Позорный столб, Чаринг-Кросс

1809. The Metropolitan Museum of Art

В конце концов правосудие восторжествовало в отношении трех обвиняемых, но им все равно пришлось многое пережить. Прежде чем их передали лондонским властям, их, вероятно, арестовали и избили охранники Констанции и Эдмунда. Только после того, как они подали иск, правда вышла наружу. Другой же, оказавшись под давлением тех, в чьем подчинении находился (или банально боясь повторного избиения), мог не решиться перечить воле господина и в результате нес бы наказание за преступление, которого не совершал.

Эта история не только раскрывает силу, присущую слову магов, но и демонстрирует, на какой риск они шли, оказывая услуги. Они не обладали официальной властью и подлежали преследованию как по церковным законам за деятельность «против Священного Писания», так и по светским – за нарушение общественного порядка. Неизвестно, умышленно ли Джон Беркинг солгал о том, кто украл имущество Констанции и Эдмунда: он вполне мог прийти к своим выводам с помощью магии и быть искренним в обвинениях. Тот факт, что представители аристократии поручили ему эту работу, говорит о том, что он обладал солидной репутацией сыщика и многолетним опытом в оказании подобных услуг. В таком случае Джон мог быть одним из многих ведунов, которые ходили по тонкому краю между статусом уважаемых членов общества, предлагающих ценные услуги, и статусом нарушителей спокойствия, подвергающихся преследованию со стороны клиентов и недоброжелателей. Не стоит забывать, что, хотя Джон Беркинг в этой истории предстает злодеем, во многих отношениях он был так же уязвим, как и те, кого он обвинял, – в отличие от его благородных клиентов, для которых, судя по всему, последствий не наступило никаких.

На более низких ступенях социальной иерархии, где люди не могли просто отдать приказ об аресте, клиентам, поверившим на слово ведунам, предстояло самим разбираться с предполагаемыми ворами. И вместо того чтобы добиваться решения проблемы в судебном порядке, им приходилось полагаться на собственную репутацию и общественное влияние. Подкованная наставлением колдуна, Элис Уайт в 1509 году нашла в себе силы публично обвинить Ричарда Факе в краже денег из ее сумки. Вначале Элис попыталась уладить дело по-тихому, поделившись своими подозрениями с женой делового партнера Ричарда. Однако по истечении трех месяцев, которые она дала Ричарду, чтобы он признался и вернул деньги, она решила пойти к нему сама. Войдя в дом Джулиана и Анны Нотари, где Ричард вел дела, она громко заявила: «Молю тебя, Господи, пусть Факе вернет мои деньги… которых я лишилась и которые у меня украли»[11]. Она с уверенностью обвинила его перед соседями и деловыми партнерами, имея за спиной заверения ведуна. Тот сказал ей, что деньги забрал человек с пятном на лице, а поскольку Ричард Факе был единственным с такой особенностью, кто находился поблизости в момент кражи, она решила, что это сделал именно он.