Не успеющем побагроветь,
Ибо вечер оранжеволун,
Ибо вечны молитвы и песни…
Бог-Отец Святым Духом воскреснет,
Возрождая и Сыну хвалу!
Есть города…
Пойди и сиди в своей келье;
Келья твоя всему тебя научит.
Авва Моисей (исихаст)
Есть города, в которых надо жить,
В которых даже умирать не страшно:
Там в ратушах – цветные витражи,
И с берегов срываются стрижи,
Стригущие мой горизонт вчерашний.
Разрезав окоём, бесцельно мчат
Под колоколен певческие звоны…
Отшельники молитвами молчат,
А мир – зачах, и океан – зачат,
В которых нет кита и нет Ионы!
Те города меж небом и землёй:
Кровь животворных рек бежит по венам,
В церквях алтарь цветеньем окаймлён.
А где веками голубеет лён –
Вся Божья тварь живёт обыкновенно…
И ни гроша – в кармане, ни шиша.
Но Дух Святой необычайно ярок,
Что заставляет плоть мою дышать,
И насыщает, службу соверша,
И душу наполняет как подарок!..
Кому в них жить – укажет Строгий Перст.
Громады гор кончаются равниной.
За этот мир, что как оркестр – окрест:
В молчаньи – благодать молитвы есть,
Когда слова уже непоправимы!
Тропкой узкой…
Тропкой узкой, поперечной
Предзакатному лучу
Я лечу судьбе навстречу.
Плыть сторонкой – не хочу!
Речки бурное теченье –
Фиолетовая мгла…
Ах, зачем я, ах, зачем я
Душу не уберегла?
Для чего же, от кого же
Я кометою несусь?
Помоги, всещедрый Боже,
Не задерживай, Исус!..
Всё равно сгореть комете –
Тлей, мерцай или пылай.
Знать, не зря меня приметил
Чудотворец Николай!
Он придерживает строго
Перст, грозясь благословить…
В небе точно нету Бога,
Если некого любить!
В Каменном лесу
Песчаное дно и побитые камни…
Где море должно быть – дорога легка мне.
Титаны у Бога – хранители брега.
А я ищу человека!
Полон подол молодильных яблок,
Левый рукав – мёртвой воды, правый – живой.
Титаны камнями застыли, озябли –
Обрызгаю их с головой!
Их телами написано имя Бога
На греческом? На санскрите?
Я им говорю: «Отомрите!»
Пред ними замру: «Говорите!»
И промолвят они:
«По молочным ли рекам
Ты искала всю жизнь человека?»
«Ой, вы, каменные истуканы,
Я не дам ему кануть!
По берегам кисельным
Рвала оборки кисейны,
Обошла все русла,
Что зовутся Русью…»
А в овраге у Велеса
Корова телится.
Влезаю в одно ушко к ней
(Ну, кто бы ещё влез?),
Из другого – встречает Каменный лес!
Я умею печь хлебы, и пою на потребу,
Плету словеса затейны до скончания века,
А ещё – ищу человека,
Чтобы Обнял меня у побитых камней,
И ответил титанам: «Желаю быть с ней!»
Преломление света
Сегодня кошка огрызнулась хмуро
И отказалась молоко лакать…
А в небе нет ни одного Амура.
Опорожнились вёдром облака.
Гром громыхает пустозвоном резким,
Больной собакой лает на такси…
Откуда луч дробится на отрезки?
Откуда он живёт на небеси?
Подставлю лупу – может быть, поймаю?
Но выжигать – усидчивости нет…
Я в жизни ничего не понимаю.
Я только вижу несказанный свет!
Так, подвергаясь искушеньям грозным,
Лечу на взгляд, любимый и родной.
И знанье, что нельзя нам дальше – розно –
Как звёздами усыпанное дно!..
Мне кажется, порезавшись немножко,
А, может, глубоко, наверняка,
Мы будем вместе гладить злую кошку
И наливать ей в миску молока.
Роман / с
Рассыпалось лето на тысячу звёздных ночей,
А звёзды – на тысячу остро ненужных предметов…
И песенка спета, и август промозглый – ничей.
Ниспослано будет беззвёздное небо за это.
За то, что – дожди, что осенняя – в ноги – листва,
За то, что ты предал любви мифологию нашей…
Ещё, подожди, не склонилась твоя голова
Под песню поэта, что клён воспевает опавший.
Ещё не пропитана вечная русская грусть
Дыханьем рябины, застольною горечью водки.
А я невечернего света звездою зажгусь
В той келье, чей луч или ключ боготечностью соткан…
Осыпалось лето, закончилась музыка сфер.