Этнология, возведенная в ранг историографии так называемых примитивных цивилизаций, ставит перед собой цель способствовать росту исторического самосознания и, следовательно, противостоит как идеализации примитивизма в романтическом духе, за которой скрывается попытка бегства от западной культуры, так и догматическому европоцентризму, который тенденциозно исключает все отличное от самого себя из области культуры и истории.
1.3. Спасительная сила магии
В мире магизма любая связь с миром может поставить под угрозу хрупкое человеческое присутствие. Спасительное действие культуры включает в себя, с одной стороны, определение сфер риска, а с другой – превращение индивидуального кризиса в коллективный и, в историческом контексте самого Де Мартино, подведение конкретного, контингентно возникшего кризиса под вневременную, наделенную абсолютной значимостью модель, предлагаемую традицией. Невозможно понять спасительную функцию магии, те формы, в которых она противостоит стиранию границ между присутствием и миром, если не принимать в расчет ее институционального аспекта.
[Магия] создает ряд институтов, которые позволяют выявить опасность и преодолеть ее. Система компенсаций, компромиссов, гарантий создает возможность, прямую или косвенную, спасти присутствие. Благодаря этому культурному опосредствованию, этому созданию институтов, экзистенциальная драма каждого отдельного человека не остается изолированной, исключенной из отношений: она вписывается в традицию и обогащается тем опытом, который традиция сохраняет и передает в будущее[9].
Включить экзистенциальную драму в лоно традиции означает не принимать ее в ее рискованной объективности, а рассматривать ее как ритуальное воспроизведение драмы, уже прожитой в сфере мифа, а здесь приведенной к развязке: этот процесс изъятия из истории образует средоточие большой темы «мифологически-ритуальной деисторизации негативного», которая представляет собой – нелишним будет это повторить – самый плодотворный и перспективный результат историко-религиозных размышлений Де Мартино[10]. Диалектика, лежащая в основании институционализованной деисторизации, избавляющей от смертельной опасности утраты «вот-бытия» в исторической экзистенции, была продемонстрирована в очерке «Страх перед территорией и спасение через культуру в мифе племени акильпа о начале», который Де Мартино публиковал в приложении к «Магическому миру», начиная с издания 1958 г.[11] Это решение отвечает требованию проанализировать на конкретном материале «культурное опосредствование» и, следовательно, пролить свет на специфические способы, которыми символические практики магизма восстанавливают и поддерживают экзистенциальное основание человеческой жизни, т. е. присутствие.
В магическом универсуме шаман (или колдун, или маг: автор колеблется между различными наименованиями, и мы сохраним здесь эту неопределенность) возводится в «герои присутствия». Этой фигуре Де Мартино посвятил некоторые из самых проникновенных и известных (но зачастую плохо понимаемых) страниц своей книги. Особенность шамана заключается в его способности сознательно провоцировать кризис собственного присутствия и доводить его до крайних проявлений в ходе инициатического опыта, который он должен пережить, чтобы его роль была признана обществом. Его спуск в бездны хаоса облачен в культурные формы, его цель – исследование всей гаммы проявлений «небытия». Знания, полученные таким образом, претворяются в умение преодолевать кризис присутствия как таковой. В этом и заключается спасительная роль шамана, который предоставляет свою власть в распоряжение членов общины; он способен сделать для всех наглядным смысл кризиса и поспособствовать его преодолению, испытав на себе этот кризис во всем его многообразии.