Баннер в смущении коснулся рукой носа.

– С чего я должен начать?

– А с чего начинали вы? – спросил Оливер.

– Боюсь, мне пришлось начинать позже. Не забывайте, у меня четыре старшие сестры.

– Действуйте благоразумно, – сказал Оливер. – Я хотел бы, чтобы через шесть недель Тони познакомился с теорией, не испытывая страстного желания немедленно перейти к практике.

– Я приложу максимум усилий, чтобы дать ясное представление о предмете, – сказал Баннер, – не пробуждая к нему излишнего интереса. Все на серьезном научном языке. Ни одного слова короче трех слогов. Постараюсь пригасить гедонистический аспект.

– Вот именно, – сказал Оливер и посмотрел на воду.

Лодка уже двигалась неподалеку от берега, Тони, стоя на корме, махал отцу рукой из-за плеча матери, его дымчатые очки сверкали солнечными зайчиками. Оливер помахал рукой в ответ. Глядя на сына и жену, Оливер обратился к Баннеру:

– Возможно, вам покажется, что меня слегка заклинило на сыне. Я с ужасом смотрю, как сейчас многие воспитывают детей. Им либо предоставляют слишком большую свободу, и они вырастают дикими животными, либо всячески подавляют их, отчего дети затаивают в душе злобу, жажду мщения и убегают из родительского дома тотчас, как становятся способны прокормить себя. Главное – я не хочу, чтобы он вырос запуганным.

– А как насчет тебя, Оливер? – с любопытством спросил Паттерсон. – Ты сам ничего не боишься?

– Ужасно боюсь, – признался Оливер. – Привет, Тони! – крикнул он сыну, направляясь к причалу, чтобы помочь пришвартовать лодку.

Паттерсон, поднявшись, вместе с Баннером смотрел, как Люси двумя последними сильными гребками подогнала лодку к дощатому настилу. Оливер придержал нос лодки, Люси, забрав блузу и книгу, сошла на берег. Тони с трудом удержал равновесие, а затем спрыгнул на мелководье, отвергнув помощь.

– Святое семейство, – пробормотал Паттерсон.

– Что вы сказали, сэр? – спросил Баннер с недоумением в голосе.

– Ничего, – сказал Паттерсон. – Он знает, чего хочет, правда?

Баннер усмехнулся:

– Это точно.

– Вы считаете, отец в состоянии воспитать сына таким, каким ему хочется его видеть? – спросил Паттерсон.

Баннер посмотрел на доктора, ожидая подвоха.

– Я об этом не думал, – осторожно сказал он.

– Ваш отец получит то, что он ждал от сына?

Баннер еле заметно улыбнулся:

– Нет.

Паттерсон кивнул.

Они посмотрели на Оливера, приближающегося в окружении жены и Тони, который нес свои удочки. Люси надевала свободную белую блузу поверх купального костюма. На верхней губе Люси и на лбу искрились капельки пота, выступившие из-за долгой гребли, ее босоножки бесшумно скользили по низкой траве. Они зашли в тень деревьев, а когда вышли из нее, длинные обнаженные ноги Люси вспыхнули золотистым светом. Она держалась очень прямо, не вихляя бедрами, как бы стараясь скрыть свою женственность. В одном месте она остановилась и, опираясь рукой о плечо мужа, приподняла ногу, чтобы выбросить гальку, – на мгновение группа застыла под косыми солнечными лучами, пробивающимися через листву.

Паттерсон и Баннер услышали голос Тони.

– В этом озере всю рыбу уже выудили, – произнес он чистым, по-детски высоким альтом. Хотя Тони был высок ростом, он показался Баннеру хрупким и физически неразвитым, а голова его – непропорционально большой. – Цивилизация слишком близко отсюда. Нам бы поехать в северные леса. Правда, там москиты и лоси. С лосями лучше не встречаться. Берт говорит, там иногда приходится нести каноэ на голове, иначе рыбы разнесут весла.

– Тони, – серьезно сказал Оливер, – ты знаешь, что такое щепотка соли?

– Ну конечно, – ответил мальчик.