Брат тихо прибухивал один, на людях вида не подавал. И на все язвительные вопросы был один ответ: «Ему так надо было». Мы редко общались, но любили друг друга, по-мужски, по-братски. Никогда не ныли на жизнь, нас дед так воспитал: «У мужчины нет проблем, есть временные трудности». Так мы и жили. Отца у нас не было, а дед был тот мужик в семье, который нас делал сильными и крепкими, как и он сам, но в моей программе случился сбой. Он вообще для нас был кем-то больше, чем дед, скорее объект подражания, про него надо было фильмы снимать. Он был мужчиной с большой буквы, не то, что все эти трусливые дядьки с пузом наперевес. У деда была сила, ум и характер. Местами даже казалось, что он из стали, и смерть его не согнет. Согнула, но вида он не подал, умирал тихо, никого не обременяя собой, осознавая остаток дней. Лежал без страха, встречая свой конец.

Девочка, которая меня навещала, по воле случая часто пересекалась с матерью. Они не знали друг друга и их заплаканные глаза не имели связи для окружающих. Конечно, мать была в топе местных сплетен, сейчас ее популярность на местном «радио сплетен» просто зашкаливала. Ее знали все, мы с братом ее всегда поднимали в рейтинге своими выходами в свет. Драки, аварии по пьяни (тут младший мой старался, как мог) и вот я в последнем своем шоу собираю лайки.

О мертвых хорошо или ничего, но столько грязи я не ожидал, хотя и веселило. Я же уже теперь ничего не узнаю и не предъявлю им, думали они, и как тут удержаться. Я даже составил свой хит-парад цитат.

Начну с лучших.

«Я точно знаю, почему он застрелился» (я сам не понял, почему и как это случилось и хотел бы узнать).

«Ленка сказала, из-за денег».

«Любовь к бывшей» (да я только сейчас понял, что вообще хоть кого-то в этом мире люблю… свою мать и Сандру).

(и, конечно же) «Добухался, он же бывший наркоман, докололся, наверное» (а то я уж стал переживать, что не вспомнят про молодость).

«Убийство» (ну… это уже скучно).

Так себе фантазия у людей, могли бы там шпионаж, инопланетян приписать, ИГИЛ или всемирный заговор. А тут… скукота.

К сорока дням все забыли про меня. Все, что я себе нафантазировал, все не так. Все, кого представлял, что вспомнят, будут оплакивать, все не так. Половина тех людей так и не узнали страшной новости. А те, кто узнал, никак не отреагировали, им не то чтобы совсем все равно, скорее нейтрально. От них не было ни слез, ни вздохов, как будто я не умер, а в отпуск уехал. Мне показалось, что для них это было очевидно, как снег в декабре. Остатки людской жалости закончились быстро, а у меня все только начиналось.

Сразу на рассвете 41-го дня мое одиночество нарушил пожилой человек. Я подумал, что в нашем полку прибыло. Может, кто-то из знакомых решил навестить? Он появился из ниоткуда, да еще и эффектно так. В один миг моя привычная за 40 дней реальность исчезла. Я переместился из всего этого то ли в поле, то ли в коридор, точно сказать не могу, какое-то пространство, очень непонятное. Свет приглушенный и ощущение земли стерлось, невесомость.

Как бы вы себе представили Аида? Не думали, кто вас там встретит? Апостол или дьявол? Нет, пожилой мужчина приятной внешности (без трезубца, рогов и хвоста). Спросил меня, как моя голова, и положил руку на плечо. Боль тут же прошла, впервые за 40 дней. Я обрадовался и спросил, как его зовут.

– Да у меня много имен, называй, как хочешь.

– Ну я же должен как-то к вам обращаться?

– В своем представлении не нуждаюсь. Ты правильно подумал.

– Значит, вы не ангел? И я опять останусь один?

– Да, но мы найдем, чем тебя занять.