Прошло несколько лет. Один из наших общих родственников дважды обращался ко мне: «Знаю, что вы в ссоре. Помирись. Илья переживает». Я тоже переживала из-за случившегося, ведь в прошлом у нас так много было хорошего.

Однажды я случайно увидела его в метро. Илья был старый, угрюмый, несчастный. В первую минуту я готова была отвернуться. Но поняла, что если убегу, то никогда себе этого не прощу. И я подошла, поздоровалась. Мы обменялись несколькими осторожными фразами, из которых в подтексте следовало, что всё прощено, и плохое ушло. Оказывается, он этих слов ждал. Мы оба испытали облегчение и спокойно расстались.

Вернулось всё хорошее. Остались светлые воспоминания, добрые чувства, ценные для нас фотографии. И опыт прощения.

Были времена.

Прошли, былинные

В. Маяковский

Мы все из прошлого века, я – из его середины. Это значит, что в детстве я имела возможность общения с родственниками, родившимися в позапрошлом веке. К таковым относится жена старшего брата моего деда, урожденная Дарья Дмитриевна Алексанова. Хочется вспомнить о ней, как о личности незаурядной.

Это была приятного вида блондинка, начитанная, целеустремленная, с хорошими манерами. Она с детства отличалась умом и способностями, что позволило ей, девочке мещанского сословия, учиться вместе с дворянками. К ней, как к простолюдинке, гимназистки относились уничижительно, но для себя Дарья сформулировала так: «Они глупые, а я умная. Я добьюсь в жизни всего, чего захочу».

Годы спустя она ярко описывала мне их неготовность к будущей жизни: «Такие глупые. Одна наивная дурочка даже не поняла, как оказалась в интересном положении. Она не знала, откуда берутся дети. Поднимала руку, просила заглянуть ей в подмышку и спрашивала, не выглядывает ли ребенок».

В мире существуют две силы – деятельная и созерцательная. Дора воплощала деятельную силу. Большинство людей живёт в предложенных обстоятельствах, минимально влияя на ход событий, приспосабливается к обстоятельствам. Ставит реальные цели, гармонизирует свою жизнь, работает, воспитывает детей.

Дора была другая. Она решительно строила жизнь по своему усмотрению и влияла на своё окружение. С детства она мечтала о светской жизни и обеспеченном муже и сумела этого добиться. Макс, её муж, работал на автозаводе у Ивана Лихачева инженером, получал приличную зарплату, имел личный автомобиль. Жили супруги в отдельной квартире в доме на улице Горького, над рестораном «Арагви». Слабое своё здоровье Дора лечила на курортах. Ежегодно ей присылали по почте ящик с недоступной целебной ягодой фейхоа, содержащей йод.

Детей у неё не было по состоянию здоровья. Домашним хозяйством она не занималась, еду не готовила, говорила: «Домработнице надо поставить памятник». В связи с этим выбор её последней квартиры не был случайным. Одним из достоинств было то, что в доме располагался магазин «Диета». Очень удобно, если хочешь еду не готовить, а покупать и разогревать.

Дома она организовала что-то вроде литературного салона. У неё бывал молодой поэт Андрей Вознесенский.

Ее эстетическое чувство требовало перемены имён окружающих, и женские имена в нашей родне изменились: Роза стала Розиной, Анна – Наной. Не зная, что это инициатива тети Доры, я в детстве недоумевала, почему маму зовут так странно – Нана Натановна. Сама Дарья сменила своё имя в паспорте и стала Дорой. Однако, когда началась война, Дора срочно продала автомобиль («У всех реквизируют») и побежала в милицию менять имя снова на Дарью, чтобы её по ошибке не посчитали еврейкой. Там ей отказали.

Дора с Максом несколько раз переезжали. Первый раз они сменили улицу Горького на проспект Мира. В детстве я была в этой квартире на каком-то семейном торжестве. В одной комнате шло застолье, а я одиноко сидела в другой без права встать со стула, чтобы не оставить отпечатки пальцев на полированной мебели, слушала песни в исполнении Клавдии Шульженко с патефона. Годы спустя, приезжая, я всегда просила поставить мне «Три вальса». А меня Дора просила почитать ей стихи поэтов Серебряного века, даже наградила растрепанной книжкой «Чтец-декламатор» 1912 года издания, сделав дарственную надпись.