Любви не названа цена… Ирина Арсентьевна Коробейникова
Редактор Ирина Арсентьевна Коробейникова
ISBN 978-5-0051-6257-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Поэзия
Маша Халикова
Избранное из цикла «Цветок папоротника» (2014)
Ещё один – последний – тёплый день.
И всё же плащ, пожалуйста, надень.
Люблю его за бежевость, крылатость.
И мы с тобой отправимся гулять,
В кафешках пить горячий шоколад.
Жаль, что от жизни много не брала ты.
Боль обжигает горло, дуй – не дуй.
Не отпустить случайный поцелуй
На целый миг, который станет веком.
Ты и сама ещё не поняла,
Кем ты была. Глядеть из-за стекла
На город, в дождь – и никуда не ехать.
Болтать, смеяться… Пальцы, кукла, нить.
Мне ничего тебе не объяснить.
Смотрю, как смотрят в зеркало – не в лица.
Лишь ненадолго станет тяжелей
От жёлтых листьев парковых аллей.
Но вскоре всё забудется, простится.
Морская гладь, набросок корабля,
Пустой дворец чужого короля.
А мне бродить, с небрежностью одетым.
Опять один, ничем не обогрет.
Нарисовать бы в строках твой портрет —
И пропитать горячим южным летом.
Ты снилась мне, а я желал всерьёз.
Лежи себе, мечтай под стук колёс
И ожидай обещанного рая.
Уже черна прибрежная трава.
И нужно быть, искать в себе слова,
Земную жизнь из памяти стирая…
…
Почему-то нам необходимы другие люди.
И несамодостаточность наших влекомых душ,
И лиричность моих дневниковых тетрадей – трудно.
Но не мучиться у постороннего на виду ж.
Так что, по институтской привычке проснувшись рано,
Собираю огарки усталых остывших свеч,
Крепкий кофе варю на воде из-под крана. Странно,
Я уже не пытаюсь хоть чем-то тебя привлечь.
А пишу свои строки, чтоб стало на сердце легче,
Перед сном осторожно пролистываю статьи.
И осенние листья печально летят на плечи,
И горчат почему-то при встрече глаза твои…
…
Но вечера особенно пусты.
Я выпиваю пару чашек чаю,
Твои статьи усталые читаю
И всё молчу с тобой – до хрипоты.
А дни летят – тоскливые, как стаи.
Они невозвратимы и долги.
И чайный привкус странно сух и горек.
Как время равнодушное ускорить
Туда, где торопливые шаги
Твои – слышны в пустынном коридоре?
Где тишь аудиторий (в горле ком),
Где остаёшься в куртке, нераздетым,
Где стонут беспокойным белым светом
Больные лампы, что под потолком,
И где по приблизительным приметам
Я узнаю тебя из сотни лиц.
Мои пути уже сплелись с твоими.
Едва я только слышу это имя,
Невольно умоляю: отзовись, —
И кровь, вскипев, почти мгновенно стынет.
Мне не хватает этих карих глаз
(О, как контрастна кожи белизна), но,
Как то ни странно, я тебя узнала
Из трёх возможных лишь в последний раз,
И то во сне. А яви было мало.
Я всё тебя старалась презирать
И осторожно проходила мимо.
О Боже, как мне стать твоей любимой,
Как воплотить в реальности тетрадь,
Сплетённую из холода и дыма?
Туда, где ты во вторник будешь в три,
Меня влечёт болезненно и страстно:
Сойти с ума, к твоим ногам упасть – но
Я не решусь и слушать у двери,
Скользнуть и взглядом – даже по запястьям.
Я жрица, не имеющая чувств —
Не должная иметь их! Так цветы не
Стремятся ввысь дорогами витыми,
Так камни знают судьбы наизусть.
А я – смешно! – хочу владеть святыней.
Прости. Как горячи сухие рты.
Не знаю, право, что я буду делать,
Когда прочту всё черное на белом,
И что тогда ещё мне скажешь ты,
О ночь доски постукивая мелом?
Пообещай, что если напишу,
То ты хоть парой строчек мне ответишь.
Вокруг меня всё только вещи, ветошь,
Знакомая уже карандашу.
А Вечность? Ты молчишь. Я вижу свет лишь…
…
Вкус кофе – как вкус сигаретного дыма.
Он горек. Минуты проносятся мимо.
За стёклами жёлтые листья – так надо.
А я не прощенья прошу, но пощады.
Дождь – будет потоп. Мы в потоке гребём, как
Безумцы. Я так назвала бы ребёнка —
Чтоб имя твоё повторять бесконечно.
Мне мало, пожалуй, и тысячи встреч, но,
Справляясь с мечтой целовать твои пряди,
В отчаянье переполняю тетради.
Друг друга едва ли забыть с этих пор нам.
Глубоким, прекрасным, большим, плодотворным,
Волнительным чувством – мне жить и томиться,
Когда улетают из города птицы,
И зрелые жёлуди падают с крыши,
И хочется выше… И выше… И выше…
…
Одна Душа другой – посредством текста —
Кричит о чувствах, видя слабый свет, но
Всё так же в низких серых стенах тесно.
Вторая остаётся безответна.
Бумажный чистый лист ещё упруг и
Лежит под лампой, в синеватом круге.
И мы переплетаем наши руки —
Да только что мы знаем друг о друге?
Я видела в твоих набросках старых
Погрешности – и редкие крупицы.
Ты в этот миг, наверное, на парах.
Влечение однажды прекратится.
Повсюду нерушимые запреты —
Зато никто обидного не скажет.
Одной дешёвой тонкой сигареты
Хватает на четырнадцать затяжек.
Снег выпадет и будет снова бел, как
Крахмальный воротник. Замедлим век, но
Привычных дел, бессмысленных и мелких,
За этими стихами не избегнуть.
О, странный мир. Живи, тоску терпи с ним.
Пей чёрный чай. Начать бы всё с нуля, да
Я собрала тебя из сотни писем,
Случайных слов и мимолётных взглядов,
Усталых жестов, обвинений резких,
Фрагментов, лоскутков. Поэт влюблён, как
Безумец. Клеит целый мир, что фреску,
Из всяческих осколков и обломков,
Скорлупок с острым краем, трав дрожащих.
Сплошная осень: сумерки и тишь – всё.
Тобой живу и умираю. Жаль, что
Ты почему-то этого боишься.
Сны в зеркалах, увы, неотразимы.
Меня спасает ночью слабый свет лишь.
Я тихо отправляю строки в зиму
И жду, что ты когда-нибудь ответишь…
Анатолий Градницын
Бабье лето
Уходит наше бабье лето,
Уходит тихо, не спеша.
Осенним солнышком согрета,
Ты так мила и хороша.
Я подойду к тебе, родная,
И обниму, как в первый раз.
Люблю тебя. За что, не знаю.
За свет твоих зелёных глаз?
За нежность, доброту и ласку,
За солнца луч в моей судьбе?
За то, что подарила сказку,
Спасибо, милая, тебе.
Бредём мы молча по аллее,
Чуть слышно листьями шурша.
И вот уже закат алеет…
Грустит и празднует душа.
Коротким было бабье лето.
А разве жизнь не коротка?
А счастье женщины? За это
Шли на костер во все века.
Потом завоют ветры злые,
Закружат листьев хоровод.
И станем мы с тобой чужие —
Судьба навек нас разведёт.
Зима глубокими снегами
Остудит души и слова.
Любовь, как листья под ногами,
В грязь втопчет подлая молва.
А дальше снова было лето,
В чумном пиру – чужой кураж.
Сгорели в счастье два билета.
А счастье что? Фантом, мираж?
Я столько лет скитался где-то,
Меняя годы, города.
Искал и звал тебя… Но где ты…
И вновь дороги, поезда.
Я в женщинах, что были рядом,
Всегда искал твои черты.
Каким же приворотным ядом
Меня тогда споила ты?
А вдруг нас терпким поцелуем
Поманит старое вино?
Страдаем, боремся, ревнуем,
А всё ведь прожито давно.
За столько лет, бродя по свету,
Познал я истину одну:
Не нужно бабе бабье лето —
Верните женщине весну.
Татьяна Юдина-Михайлова
Лебеди вернутся
В осенней пустоте полей.
Своя, пусть грустная, но прелесть,
Летела стая лебедей.
Несла на крыльях свою верность.
В прозрачной синеве небес.
Мелькнули над притихшей речкой,
Вот позади остался лес.
Березы, белые как свечки.
Шумят листвою золотой.
На лунном диске легкий росчерк
Оставлен ангельской рукой.
Знакомый и любимый почерк.
Летят по звездам в дальний край,
На землю сыплют перья щедро,
Не говорим мы им: прощай.
Весной вернутся к нам, наверно:
Растают белые снега,
И белые вернутся птицы.
А мы уже в который раз
Подумаем, что нам все снится.
Узоры звезд, летящий снег.
Дымки из труб колечком вьются.
И самый близкий человек
Мне скажет: «Лебеди вернутся».
***
В доме, где меня никто не ждет,
Жизнь перелистаю, как страницы,
Вспомню, как зимой здесь снег идет,
Как кричат перед отлетом птицы.
Старые газеты перечту,
Заново все новости узнаю,
Среди книг твое письмо найду,
Где ты пишешь – без тебя скучаю…
Столько лет и столько зим прошло,
Но мне на мгновенье показалось —
В старом доме стало вдруг тепло,
Словно я с тобой не разлучалась.
Я себя ловлю на том, что жду,
Скрипнет под твоей ногой ступенька,
Вот войдешь, тебя я обниму
И скажу: «Не виделись давненько.
Где ты? Как? С кем жизнь свою прожил?
Был ли счастлив? Как твое здоровье?»
И в ответ услышу: «Дорожил
Лишь тобой, единственной любовью!»
Люблю герани на окне
Люблю герани на окне,
Люблю, когда глубокой ночью
Звонишь
– Ты помнишь обо мне?
– Конечно!
– Я скучаю, очень!
Люблю, когда осенний дождь
Сквозь сито сеет за окошком,
А ты звонишь: Меня ты ждёшь?
Скажи, ну любишь хоть немножко?
И вновь звонок, теперь уж в дверь.
Я открываю
– Что такое?!
– Вот хочешь верь, хочешь не верь,
Не стало на душе покоя,
Что ты одна в ночи грустишь…
Прости, что часто огорчаю.
Любимая, что ты молчишь?
Я просто молча обожаю.
Тебе знать это ни к чему,
Вот и молчу во тьме кромешной.
Но на твоё
– Я так люблю!
А ты? – Отвечу
– Да, конечно!
Игла и нить
Наверно Бог связал нас ниточкой одной —
Я от тебя, а ты опять за мной.
А если ты захочешь в сторону свернуть,
Я за тобою продолжаю путь.
«Иголка с ниткой» – так зовут нас все друзья,
И говорят, что разлучать нельзя, —
Обломится игла, иль оборвется нить, —
И что же делать нам, как дальше жить?
Мы связаны с тобою ниточкой одной
И много лет живем одной судьбой,
Но кто-нибудь нам может точно объяснить —
И кто из нас игла, а кто же нить?
За любовь!
Было это все как в первый раз,
Музыка негромкая звучала.
Не сводя с меня влюбленных глаз.
Ты вином наполнил два бокала.
А кругом такая тишина!
В небе перемигивались звезды.
Ты сказал – ну, за любовь – до дна.
Хоть её мы встретили так поздно.
За любовь не названа цена —
Ей покорны юноши и деды.
И когда нагрянет к нам она,
Не посмотрит, молоды иль седы.
И мы пьём за позднюю любовь,
