- С родителями её познакомить. Ну и в городе потусить заодно.

Я нахмурилась:

- Давай не будем торопиться. Ты сам с ней познакомься как следует сначала...

- Да я уже...

- Яр! Это тебе кажется. Она на своей территории, я рядом - поэтому ей спокойно. А если ты её увезёшь от меня... Она же маленькая ещё и совсем тебя не знает!

- Джер. Называй меня лучше так. Это привычнее.

- Что ещё за Джер?

- Я поменял имя. Теперь меня зовут Джереми Майлс. Я привык откликаться на него.

Какая глупость! Но если он так хочет...

- Хорошо, Джереми. А какие у тебя, в целом, планы? Что ты собираешься делать? Жить у отца или вернуться обратно за границу?

Он покачал головой:

- Пока не знаю. Я уехал оттуда со всеми вещами, а уже тут узнал про Дуняшу... Чёрт побери, Насть, почему ты мне не сказала? Мы бы как-то решили это вместе!

- Как? Ты бы остался и пошёл служить в штраф-роту, чтобы стать папой инвалидом? Или я бы поехала с тобой и рожала на помойке?

- Да что ты городишь! Отец бы нам помог с деньгами, всё бы ты нормально рожала, в больнице...

- Яр... то есть, Джер, ты не хотел этого ребёнка. Я пыталась с тобой спорить, но это было бесполезно.

- Да, я был идиотом, но и ты поступила неправильно!

- По-твоему, промолчать - это то же самое, что убить?!

- Мама, не ругай папу, он хороший! - замахала на меня руками Дуняша.

- Да? И где же он был так долго, хороший?

- Он... языки глотал!

В разгар нашей семейной сцены вдруг хлопнула калитка, и Дружок внезапно залился лаем, что с ним крайне редко бывает. Я выглянула за угол дома - у калитки, не решаясь войти, топтался высокий статный мужчина лет сорока, очень хорошо одетый и с печатью благородства на лице.

- Простите! - обратился он ко мне. - Это вы Анастасия Сергеевна?

- Да. Чем могу помочь?

- Я отец Паши Корабельцева. Можно с вами переговорить наедине?

3. Глава 3. Потеря

Ярослав

По разговору с Дуняшей я с облегчением понял, что Настя сказала ей всё-таки не всю правду: об аборте или убийстве дочь не обронила ни слова. Это был, конечно, большой сюрприз - что Дуняша в курсе моего существования, но моя бывшая возлюбленная всегда отличалась оригинальностью и правдивостью в общении.

Мы отлично пообщались с дочкой - после довольно неприятного приветствия она как будто сразу растеряла весь свой боевой запал и превратилась в саму доброжелательность - потому-то я и осмелел настолько, что задумал познакомить её с дедушкой мэром и бабушкой.

Я не слишком разбираюсь в детях и их развитии по возрасту, но тут даже мне было очевидно, что мой ребёнок необыкновенно умён и красиво, правильно разговорчив - это вызывало невольный прилив гордости. Дуняша с удовольствием показывала мне их с мамой и бабушкой убогое хозяйство - не из-за лени хозяек, а исключительно из-за нехватки средств. Всё, что можно сделать женским ручным трудом, безусловно, было сделано. Но любые постройки и приспособления носили след крайней стеснённости в средствах. Да, моя Настёна всё та же: работает там, где считает свою помощь необходимой, а не там, где больше платят, и даже не пользуется окончательно расцветшей и раскрывшейся красотой и женственностью, чтобы получить хотя бы помощь. Уверен, ни один мужик работоспособного возраста в этой деревне не отказал бы Настюше, если бы она попросила что-нибудь сделать у неё на участке. И совсем не обязательно за это хоть как-то платить: улыбки и тёплого благодарного взгляда вполне достаточно. В конце концов, она бьётся с их отпрысками, пытаясь их хоть чему-нибудь научить. Но моя праведная принцесса не такова. Она возьмёт свой крест и потащит на гору сама, чего бы ей это ни стоило.