Я вышел с каким-то неприятным чувством. С одной стороны, конечно, хорошо, что все будут думать, будто Настя - моя. Но, с другой - не люблю, когда полощут мою личную жизнь.

Мы с Дуняшей благополучно попали в дом, но вот там мне пришлось познакомиться с её тёмной стороной. Дочь без конца канючила, время от времени срываясь в слёзы. Слово ей сказать было нельзя, особенно "нет", хотя капризы она загадывала несусветные. Просила сварить еды (к счастью, готовая нашлась в холодильнике, но погреть её на плите оказалось тем ещё испытанием) – и выплёвывала её себе на колени. Водичка ей была то слишком холодная, то слишком горячая. Игрушки падали из рук и тем вызывали новые потоки слёз, которые, как серная кислота, прожигали в моих нервах чёрные дыры. В конце концов, Дуня уснула у меня на коленях и... описалась. Только тут я заметил, что щёчки её горят, а тело на ощупь уж очень горячее. Позвонил Насте, спросил, что делать. Она дала инструкции. Мы померили температуру, выпили детское жаропонижающее...

К тому времени, как явилась мама-учительница, я чувствовал себя таким усталым, как, кажется, ещё никогда в своей жизни. Ушёл побродить немного, сбросить напряжение. Заодно посетил супермаркет, купил Дуняше гостинцев. А когда вернулся, то Насти не было дома.

- И где она? – спросил, закипая, у несостоявшейся тёщи.

Она посмотрела на меня каким-то победительным взглядом и чуть ли не с апломбом произнесла:

- На свидании! С Владим Геннадьичем!

11. Глава 11. Свидание с Корабельцевым

Настя

Это, конечно, не совсем этично - ходить на свидания с посторонним дядькой, когда у тебя дочка болеет. Но, чёрт возьми, у этих малявок, если не понос, то золотуха, а сегодня вообще не особо уважительная причина - зуб режется. И с ней мама... А если согласовывать свою личную жизнь с детскими болячками, то так совсем никакой личной жизни не останется! Как и не осталось у меня.

Почему я столько лет была одна, а теперь вдруг решилась, да ещё с таким мужчиной намного старше себя? Сама не знаю, просто что-то щёлкнуло. Он такой... интеллигентный, начитанный, опытный... То, что обеспеченный, может, и не так уж радужно: к богатству я не стремлюсь, а вот злые языки могу объявить обратное в результате этих отношений. Но - не ориентироваться же на них во всём!

Соглашаясь на свидание с Владимиром Геннадьевичем, я не строила никаких далеко идущих планов - мне было просто интересно пообщаться с ним наедине, обсудить те книги, которые стояли на разномастной полке в его кабинете, может быть, получить капельку мужского тепла. Никакого интима, разумеется: максимум - объятия и пара невинных поцелуев. Вряд ли такой умудрённый опытом мужчина станет лезть мне под юбку на первом свидании. А если станет, я не постесняюсь его укоротить.

Признаюсь, я злорадствовала глубоко внутри, что Ярослав наконец-то столкнулся с действительностью, лишился розовых очков и теперь, наверное, подрастеряет свой отеческий пыл. Лучше сейчас, чем позже, когда Дуня привяжется к нему ещё сильнее... Когда он ушёл от нас, утомлённый реальными родительскими обязанностями, я переоделась и сама отправилась к дому Корабельцевых: не хочу, чтобы соседи болтали, будто ко мне разведённые мужики ездят. А так можно ещё отболтаться репетиторством с Пашей...

Владимир Геннадьевич уже ждал меня и очень тепло улыбнулся, встретив в прихожей. И пожал руки в лучших традициях классических романов 19 века. У него были тёплые и очень ухоженные, но сильные пальцы.

- А Паша дома? - спросила я, опасливо покосившись на роскошную лестницу.

- Нет, убежал куда-то. А вы хотели его увидеть?