– Вижу, вы с пустыми руками, – произнес он, направляясь к кухне. – Неожиданно.

Краем глаза он видел, что она все еще в дверях и не решается войти, в отличие от своих соседей. Почему-то это его только больше взбесило. Он хотел, чтобы она зашла, вот что хуже всего.

– Могу я что-то вам предложить? Запеканку, небольшой электроприбор? Может, цветок в горшке? – спросил он.

Она шагнула внутрь, и ему пришлось усмирить непослушное сердце. В ее приходе не было ничего необычного. Из всех соседей осталась лишь она одна, а ему явно не видать покоя, пока все они к нему не сходят. Для галочки, вот и все. Это же просто.

– Что ж, – сказала она, осматривая квартиру. Она явно была ей не так хорошо знакома, как Джоне, и это почему-то успокаивало. – Теперь вы со всеми познакомились.

– Со всеми, кроме Эмили, – ответил он, указав на растения.

Нора пожала плечами и осторожно коснулась одного крупного листа.

– Она застенчивая.

– Должен признаться, идея была неплохая, – сказал он, подняв все еще почти пустую коробку «Выкинуть».

– Не понимаю, о чем вы.

Он показал коробку.

– Не хотите взглянуть на мои успехи в уборке кухни? Или, если это неинтересно, могу рассказать о бражке Бенни, которая слегка меня затормозила. О, и пишется она через «р», если вы не знали. – Он не знал и добрые 10 минут думал, что Бенни спрашивает его о бляшках в сосудах. – Она как-то связана с пивом. Я сегодня многое узнал.

Лицо у нее вспыхнуло.

– Это было не… – Она покряхтела. – Мы просто хотели поприветствовать вас в доме.

В том растении ничего интересного не было, она просто избегала его взгляда.

– Не уверен, что у вас получилось, как вы задумывали. – Ответил он, и она сжала губы.

– Просто Джона немного грубоват.

– Дело не в Джоне. Мэриан думает, что я пользуюсь доступом к медикаментам в преступных целях.

Наконец она посмотрела на него, едва сдерживая проступающую улыбку. Видеть эту борьбу – пухлые розовые губы, ямочка на левой щеке – было нелегко.

Это было невыносимым наслаждением.

– Мэриан – сторонница теории заговора, – сказала она наконец.

– Я так и понял. Она думает, я сделал что-то противозаконное, чтобы получить разрешение.

Улыбка резко пропала.

– А сделали?

– Нет. Мне немного помогли. У моей приятельницы есть несколько таких квартир. – Он не знал, стоит ли называть Салли приятельницей, но прошлым вечером она написала ему, спрашивая, начал ли он ремонт, и прислала селфи на фоне кафе в отеле. Это было по-приятельски.

Нора закатила глаза.

– Ну конечно. Вы, значит, собираетесь превратить это в бизнес? Ждете еще одного умершего родственника с недвижимостью?

– Нет. Я и этого не ждал. Я же говорил, что мы почти не были знакомы. И удивлен не меньше вас.

Она нахмурила бровь, скрестила руки на груди и снова осмотрелась. За день до этого она неплохо выступила, сказав, что Донни – это член семьи, о которой она без конца твердила, но теперь в этом можно было усомниться. Ее взгляд блуждал, то и дело задерживаясь на каких-то деталях: коробке в кресле, стопке газет рядом, черно-белой фотографии стадиона «Ригли-филд» над плоским телевизором. Она искала ответы.

– А вам не любопытно? – спросила она, смотря на него. – В смысле… раз вы его не знали. Не хотите выяснить, почему он оставил квартиру вам?

Не поднимая головы, он кинул грязные кухонные полотенца в коробку на выброс. «Любопытно» – не то слово. Ему было досадно, ужасно обидно. Любопытство насчет Донни виделось ему уступкой, а он не хотел ни в чем уступать.

– Не особо. А если бы и было, он уже не ответит на мои вопросы. Зацикливаться на прошлом бессмысленно, всегда так считал.