Женя, сонная после ночных съёмок рекламы зубной пасты, упала на жесткую трибуну и чуть не сломала каблук. Вокруг пахло потом, резиной матов и чем-то сладким – кто-то рядом жевал вату.

И тогда вышел он.

Высокий, в чёрном кимоно. Никакой театральности, никаких криков – только резкие, точные движения. Когда соперник сорвал с него повязку, тёмные волосы рассыпались по лицу. Он даже не замедлился – просто продолжил бой.

– Круто, да? – Вика вопила на ухо.

– Профессиональный циркач, – фыркнула Женя, но не отрывала глаз.

– Я по твоему, тоже циркач? – возмутилась Вика.

Евгения её проигнорировала, наблюдая за боем. Она заметила три вещи. Первое когда он хромал после победы, но выпрямился, как только их взгляды встретились. Женя заметила это случайно. Когда судья объявил его победителем, он резко развернулся к трибунам – и на долю секунды его лицо исказила гримаса боли. Правая нога явно подкосилась, когда он сошел с татами. Но в тот момент, когда его взгляд (тёмный, неожиданно спокойный для только что закончившего бой человека) скользнул по трибунам и случайно наткнулся на её лицо, тело мгновенно преобразилось. Спина выпрямилась, плечи расправились, походка стала ровной – будто и не было той едва заметной хромоты секунду назад.

Второе – его руки были в шрамах, но пальцы – удивительно длинные и аккуратные. Когда он снимал перчатки, Женя невольно пригляделась. Тыльная сторона ладоней была испещрена мелкими белыми линиями – старыми шрамами от порезов и, возможно, ожогов. Но сами пальцы… Они казались несоразмерно изящными для бойца – длинные, с четко очерченными суставами, с аккуратными ногтями, подстриженными "под корень". Такие руки, думала Женя, должны принадлежать пианисту или хирургу, а не парню, который только что отправил соперника в нокаут.

И последний момент, во время вручения кубка, он покраснел до кончиков ушей. Церемония награждения выдалась нелепой. Перевозбуждённый ведущий кричал в микрофон, плохо работала аудиосистема, а кубок оказался настолько огромным, что Матвей явно не знал, куда его деть. Когда его имя объявили по громкой связи, по лицу пробежала тень смущения. Он неуклюже перехватил трофей, и в этот момент его смуглая кожа приобрела явный багровый оттенок. Особенно заметно покраснели уши – они буквально горели, контрастируя с тёмными волосами. Женя видела, как он стиснул зубы, будто пытаясь усилием воли остановить этот предательский румянец.

После вручения Вика схватила Женю за руку и потащила сквозь толпу, не обращая внимания на её протесты.

– "Матвей!" – Вика буквально врезалась в него плечом, заставив оступиться. Он как раз пытался запихнуть нелепый кубок в спортивную сумку, но тут же выпрямился, будто на параде.

– "Знакомься, это Женя!" – Вика толкнула её вперед. – "Мы вместе в кофейне работаем. Ты же обещал зайти как-нибудь!"

Женя, всё ещё раздражённая тем, что её выдернули с трибуны, едва не наступила на чей-то брошенный бинт. Она подняла взгляд – и оказалась нос к носу с тем самым бойцом. В близи он выглядел иначе. Глаза. Вблизи оказались не просто тёмными, а с едва заметными золотистыми крапинками вокруг зрачков.

– Привет, – выдавила Женя.

– Я… э-э… тоже привет, – он ответил так, словно слова застряли у него в горле.

Вика фыркнула и, к ужасу Жени, схватила его за запястье, притянув ближе:

– Она актриса! Ну, почти. Снимается в рекламе. Вчера был ролик с ней – про зубную пасту, видел?

Женя готова была провалиться сквозь пол.

Матвей вдруг оживился:

– Видел! – затем замолчал, будто осознав, что признался в чём-то постыдном.

Пауза затянулась.

– Ну, ладно, я пойду… – Женя сделала шаг назад.