– У тебя есть брат? – приятно удивляется девушка.

– У меня их два, – улыбнулся Нойманн, и в уголках его глаз показались морщинки.

Они придавали ему мужественность и зрелость.

– Старший тоже живет в Берлине, мы вместе работаем. А у тебя? У тебя есть кто-то?

– Да, – взгляд Кати немного потух, – у меня есть старший брат, его зовут Вадим и он – надежда моего отца, – с печальной улыбкой произносит девушка, – однажды мой отец признался, что сожалеет о втором ребенке. Обо мне.

– Что? – не понял Макс.

Он не понял, как можно было сказать такие слова своей дочери. Как можно было вообще подумать об этом?

–Да. Он хотел второго мальчика, но родилась я… Мой отец желал больше преемников, девочек он не берет в расчет.

Катя не заметила, как Нойманн презрительно поджал губы и сощурился, посмотрев куда-то в даль. Он не понимал, он не мог понять такого отношения к своей родной крови! Нойманн понимал желание родителей привить самостоятельность своему чаду и отправить куда-то подальше от дома, Макс и сам придерживался такого мнения, но чтобы не любить ребенка – такое он вообразить себе не мог.

– Ты знаешь… Нас трое в семье, и все трое – мальчики. Но мой отец очень хотел девочку. Он хотел, чтобы у него была одна дочка, вот только не сложилось. Но, несмотря на это, он никогда не ругал мою маму, да и в чем она виновата? Он хотел дочку, но не до такой степени, чтобы когда-то посметь упрекнуть в этом своих сыновей. К сожалению, последние роды у моей мамы были тяжелыми, и после рождения моего младшего брата они перестали пробовать. И отец не видит в этом трагедии, он всегда благодарит судьбу за нас, сыновей.

Макс немного помолчал. Катя тоже притихла, ей была приятна поддержка мужчины.

– Давай остановимся здесь. Не нужно меня провожать, – шепотом попросила Катя, когда они приблизились к ее дому, – мой брат… Он не потерпит, если узнает о тебе. Я хочу тебе сказать, что у тебя прекрасные родители, Макс. И твоя братья, я уверена, тоже.

Нойманн понимал, что девушка собирается вновь с ним проститься, и он сразу же заметил поползновения Кати к подъезду. Он боялся не увидеть ее больше, а потому несильно, но крепко сжал ее руку повыше локтя и приблизил растерянную девушку к себе.

Никогда в своей жизни он не позволял себе принимать решения, которые не были обдуманы на все сто процентов. Никогда. Но здесь, в сердце России и рядом с этой девушкой, все полетело к чертям.

– Что тебя держит здесь, Катья? – с искренним удивлением спросил Макс, все еще удерживая удивленную девушку рядом с собой.

Немец нутром чувствовал, что она собирается сбежать от него, заведомо попрощавшись.

– Если я правильно понял, то ты одинока. Со стороны друзей, – Катя медленно кивнула, – со стороны мужчины… И, к сожалению, со стороны родителей. Что тебя держит здесь, скажи?

Катя не понимала, куда ведет этот разговор и к чему немец задает эти до боли странные вопросы, а еще она была удивлена тому, какая крепкая хватка была у Нойманна. Она, и правда, собиралась сбежать, не позволив им как следует проститься, но Катя не успела.

Она положила свою ладонь поверх его длинных пальцев и мягко освободила себя из захвата мужчины. Пока Нойманн не понял ее задумки, Катя осторожно вложила свои пальцы в его широкую ладонь и, прошептав возле его губ всего лишь слово «Москва», убежала с букетом цветов в раскрытый подъезд.

Нойманн остался стоять, провожая улыбчивую девушку цепким, пристальным взглядом.

Сбежала. Окутала его, Максимилиана Нойманна, одарила его теплым дыханием и сбежала. Катя не поняла, не разглядела в спокойном мужчине хищника, и откровенно сбежала, тем самым распалив собственнический и разбудив охотничий инстинкты в немце.