Я пытался сосредоточиться на работе, но её присутствие не отпускало меня. Мне было интересно, почему она казалась такой спокойной, но в её взгляде читалась какая-то тихая грусть.

В какой-то момент я поймал себя на том, что пытаюсь разгадать её, словно странную книгу с обрывками страниц. Но сразу одёрнул себя: зачем? У меня хватало собственных проблем, чтобы ещё задумываться о ком-то. Я отогнал эти мысли и вернулся к работе. Но её образ остался в голове, как случайная мелодия, которую не можешь выбросить из памяти.

Кофейня постепенно пустела. Свет ламп стал мягче, а в воздухе повис аромат корицы и кофе, смешанный с едва уловимой ноткой лаванды. За стойкой я механически протирал стаканы, но мысли блуждали где-то далеко.

За окном мелькали прохожие, спешащие домой, и их силуэты отражались на стекле, создавая впечатление, будто город стал огромной галереей теней. Каждый из этих людей жил своей жизнью, полной проблем и маленьких радостей. Я всегда наблюдал за ними отстранённо, будто смотрел фильм, без моего участия. Такой себе сторонний наблюдатель за жизнью.

Но сегодня всё было иначе. Моё внимание постоянно возвращалось к столу у окна, где сидела она. Её пальцы, тонкие и ловкие, листали страницы книги. Временами она подносила к губам чашку, делая маленькие глотки, будто наслаждаясь каждым мгновением. Её взгляд иногда поднимался к окну, но, казалось, она смотрела не на улицу, а куда-то дальше, глубже, в свой собственный мир. Я пытался понять, почему она так зацепила меня. В её присутствии было что-то странное, что-то, что вызывало воспоминания, которые я старался похоронить.

– Ты её знаешь? – неожиданно раздался голос Алекса, моего коллеги.

Я вздрогнул и посмотрел на него. Он стоял рядом, ухмыляясь.

– Нет, – быстро ответил я, отворачиваясь.

– А ведёшь себя так, будто она твоя первая любовь, – продолжил он, явно наслаждаясь ситуацией.

– Отстань, Алекс, – бросил я, стараясь сохранить спокойствие.

Он усмехнулся, но отступил. Я вновь вернулся к стойке, пытаясь сосредоточиться на работе. Но это оказалось сложнее, чем я ожидал. Почему сейчас она меня так раздражает? – подумал я, машинально засовывая стаканы на полку. Но раздражение было не совсем точным словом. Это было что-то другое – непонятное, тянущее, как старый шрам, который вдруг снова начал ныть. Она казалась такой спокойной, такой собранной, но в её движениях было что-то хрупкое, как у человека, который знает, что значит быть сломленным.

Неожиданно для себя вспомнил свой первый день в школе после переезда. Я стоял у входа, с рваным рюкзаком на одном плече, в слишком больших кедах, которые мама купила на распродаже. Толпа ребят смеялась где-то рядом, и их смех звучал как насмешка над моей неловкостью.

– Эй, новенький, – раздался голос одного из них.

Я обернулся, надеясь, что обращались не ко мне. Но увы.

– Что, потерялся?

Их лица смешались в одно – улыбающееся, насмешливое, жестокое. Я пытался что-то ответить, но слова застряли где-то глубоко внутри, и вместо этого я просто стоял, чувствуя, как меня съедает стыд. В тот день я понял, что лучше всего быть невидимым. Не привлекать внимания. Не открываться.

Эти воспоминания вспыхнули во мне, когда я смотрел на неё. Её спокойствие напоминало мне, каким я хотел казаться. Но в её взгляде я видел то, что скрывал сам: хрупкость, боль и какой-то странный, необъяснимый свет. Она подняла глаза и встретила мой взгляд. Я сразу отвернулся, почувствовав, как кровь приливает к щекам. Всё это казалось слишком странным. Я не знал её, но она уже заставила меня вспомнить о вещах, которые я хотел забыть.