– Матушка, – отрывая от себя ревущую мать, вскочил из-за стола Андрей.

– Андрюшенька, ну зачем тебе эта девка? – начала Матрёна Ивановна, усаживая сына вновь за стол. – Посмотри, сколько у нас невест на выданье! Все родовитые, с приданым. А эта… беглая крестьянка, да и только. Что ты в ней нашёл?

– Замолчи, матушка, – резко оборвал он её. – Она будет моей, чего бы мне это ни стоило. Я найду её, и тогда… она горько пожалеет о своём упрямстве.

– Господи, – Матрена Ивановна упала пред сыном на колени, – прости ты меня, что не усмотрела. Хитрая она. Всех вокруг пальца обвела. А знаешь, как она хвостом крутила возле дворовых? Я ей замечания сделаю, скажу, Ксенюшка, ты ж невеста сына моего, зачем себя так ведёшь? Так она мне в лицо плюнет, повернётся и уйдёт.

– Что ты говоришь, матушка? – Андрей бросился к матери.

– Не веришь мне? – поднимаясь с колен при помощи сына, продолжала свою речь боярыня.– Спроси у Ирины. Она тебе тоже самое скажет. Ну, а коли и нам не поверишь, то у девок поспрашивай, да у дворовых холопов.

– Ничего и не у кого я не буду спрашивать. Устал я.

– Сядь, покушай, сыночка, – взяв за руку Андрея, Матрена Ивановна подвела к столу, – для тебя все приготовили.

Андрей сел за стол, налил себе в чарку крепкой вишнянки и выпил её залпом. Затем снова и снова. Отломил кусок пирога со свиной печенкой и откусил.

Матрёна Ивановна, обрадовались поведению сына, отломила от тушки зайца заднюю ногу и подала сыночку.

– Кушай, золотце моё, кушай. Мужики уже и баньку истопили. Девки мягкую перину взбили. Откушай, попарься и спать, ну, а утром все по-другому покажется.

Андрей молча ел, не желая поддерживать разговор. Мать продолжала уговаривать, перечисляя достоинства других девиц, но Андрей оставался непреклонен. Ярость закипала в нём с новой силой. Он не мог поверить, что эта девчонка осмелилась сбежать от него, от самого Андрея, боярина!

Захмелев, молодой боярин вышел из-за стола и отправился в баню. Там его уже ждал банщик, который попарив его, выбил всю хмель.

Протрезвев, Андрей вернулся в горницу, налил полную чарку медовухи, выпил, но не закусил.

Крепость медовухи начала действовать, и Андрей почувствовал, как тепло разливается по телу. Воспоминания о той девушке, которая умела затмить своим присутствием окружающий мир, снова шагнули в его разум, заставляя сердце биться чаще. Он вспомнил её глаза – они сверкали, как звезды, а смех был похож на мелодию, которая навсегда осталась в его душе.

– Ты сможешь обмануть всех, но не меня, – прошептал он, отставив пустую чарку. – Я найду тебя, даже если придется перевернуть всю эту чертову землю.

Положил руку на стол, а голову на руку, да так и уснул. Резко, словно кто- то ткнул его, Андрей проснулся. В доме было тихо, а на дворе была кромешная темнота. Сидя за столом, он вновь налил себе медовухи. Но только поднёс чарку ко рту, как яркая, словно вспышка мысль осветила его разум.

– Вот, что это, – сказал вслух сам себе опричник и, поставив на стол не выпитую чарку, подошёл к кафтану, лежащему на лавке, и достал маленький, обгорелый кусочек атласной матери. – Решила, что я девку искать буду, а сама в парня переоделась. Косу отстригла, но ленточка выдала тебя. Значит, наврал мне дед. Это ты была тем молодым холопом. И не вперёд ушла, а в Новгород свернула. Теперь я знаю, кто ты и найду тебя.

Андрей подошёл к столу и выпил новую чарку. Ярость клокотала в нём, смешиваясь с остатками хмеля. Он предал его, обманул, водил за нос. Использовал его доверие, чтобы сбежать. Ничего, он покажет ей, что такое гнев опричника. Он найдет её, где бы она ни пряталась, и она дорого заплатит за свою дерзость.