– Взгляни на свет! Я здесь, я рядом. Держись за меня, ты должен…

Словно пробуждаясь от долгого сна, Шмуль в очередной раз пытается открыть глаза – сквозь прикрытые веки лучи света смутно проникают в его сознание. Тишина разрывается, и он слышит волнение в голосе Брахи. В её призывном тоне скрыта сила, которой ему так отчаянно не хватало, чтобы не сдаться. И пусть он оказался на грани гибели, эта едва заметная искра жизни пробуждает в нём последнее сопротивление – и сердце вновь начало биться с упрямой уверенностью.

– Пошли, – зовёт медсестра.

Не отрывая взгляда от Шмуля, Браха послушно следует за ней, помогая раздавать тарелки с кашей, как будто бы собираясь вложить в каждую порцию каплю своей души.

Скоро она погружается в рутину забот: кормит одного больного, второго, третьего, причёсывает бывшую красавицу, превращённую войной в старушку, перевязывает ногу какому-то старику с усталыми глазами. Её руки – ловкие, уверенные, полные заботы, как нежный дождь, питающий иссохшую землю. Каждое её движение, словно солнечный свет, освещает больничные палаты, наполняя темные уголки теплом и надеждой.

С нежным блеском в глазах, она дарит мужчинам чуточку тепла и ласки, восстанавливая их мир, а женщинам – понимание и нежность, даря надежду на скорое выздоровление, как изысканный эликсир, способный вернуть вкус жизни. Надо ли говорить о том, что эта каждая капля жизни от Брахи преображает тьму в свет, позволяя хотя бы немного угасить пламя отчаяния и страха, разгоревшееся в сердцах всех, кого коснулась эта невыносимая реальность.

Глава 5: Возрождение

Прошло две недели с тех пор, как Шмуль впервые открыл глаза. Он оправлялся медленно, как человек, учившийся заново доверять жизни. Его тело всё ещё было истощено, но в глазах появилось то, что не купишь ни в одной аптеке – воля. Жизнь. И… интерес.

К ней.

Браха.

Она появлялась каждое утро – приносила воду, еду, улыбку. Осторожную, как лепесток, и в то же время тёплую, как солнце за окном. Она не задавала лишних вопросов, не говорила громких слов. Просто была рядом. И с каждым днём её молчание становилось всё красноречивее.

Шмуль иногда смотрел на неё слишком долго. Как на женщину, которая существует в воспоминаниях, но вдруг ожила.

______________________________________

Комната казалась наполненной покоем и тишиной, нарушаемой лишь лёгким звоном ложки о фарфоровую тарелку. Шмуль сидел, откинувшись на подушки, которые заботливо сложила для него Браха. На его лице всё ещё видны следы недавних страданий, но уже появился лёгкий румянец, а в глазах загорелся тот внутренний свет, который ободряет надеждой. Ложка в его руке двигалась медленно, почти робко, словно он боится расплескать исцеляющий суп, приготовленный с любовью.

Рядом Браха. Она наблюдала за Шмулем так, как мать следит за своим ребёнком, совершающим свои первые шаги. Но в её глазах не только забота – там что-то большее. Любовь. Необыкновенная привязанность, словно невидимая нить, связывающая её с ним.

– Кушай, милый. А то, такой худой, прямо скелет.

В её голосе столько нежности и тепла, что Шмуль почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы.

Он поднял голову, с улыбкой встретился с ней взглядом. Её глаза, голубые и настолько глубокие, словно прятали в себе целую Вселенную.

– Это всё ты. Мой ангел,

Его слова звучали с проникновенной искренностью.

– Ты спасла меня.

Разговор прервал звук шагов. В палату вошла медсестра, её лицо было утомленным, но излучающим доброжелательность. В руках она несла чистую посуду.

– Смотри, как ожил твой кавалер, – заметила она с ласковой улыбкой, обращаясь к Брахе и Шмулю, которые за чаепитием утопали в моменте, полном простого счастья. Каждое прикосновение, каждый взгляд друг на друга словно подтверждали, что радость жизни может быть найдена даже в мелочах.