Мадам де Гокур рассмеялась:

– Я прекрасно понимаю, Канеда, ты что-то задумала. И поскольку мне остается лишь благодарить тебя за то, что ты привезла меня в любимую страну, и за то, что ты побаловала меня столь элегантными платьями, которые наверняка ослепят моих родственников и друзей, я не могу приказывать тебе. Я только умоляю тебя не наделать глупостей.

Канеда чуть склонила голову набок.

– Все зависит от того, что называть глупостью, мадам, – ответила она. – Должна ли я говорить, что намерена свершить правосудие собственными руками, не полагаясь на волю случая?

– Ах, Канеда, Канеда! – воскликнула мадам де Гокур. – Ты огорчаешь меня. Но я устала, мне хочется выпить успокоительной тисаны и отправиться в постель в надежде, что завтра не буду испытывать этой ужасной озабоченности и тревоги.

– Безусловно, мадам, – уверила ее Канеда. – Кажется, вы говорили, что у вас есть друзья близ Анже?

– Да-да, – ответила мадам де Гокур, – старинные друзья, и я с великой радостью снова встретилась бы с ними. Эти люди не богаты и не молоды, и ты, возможно, сочтешь их скучными, однако я не могу побывать в этой части Франции, не навестив их.

– Именно это я и предвидела, – оживилась Канеда, – обещаю вам, вы проведете достаточно времени со своими друзьями, а я – с моими.

На следующий день, когда они ехали по живописному берегу Луары к Анже, мадам де Гокур сказала:

– Ты не заметила, Канеда, что не назвала мне своих друзей, которых собираешься посетить?

– Едва ли вы знакомы с ними, – ответила девушка, – и я хочу попросить вас, мадам, об одной любезности.

– Ну конечно, – кивнула мадам де Гокур.

– Не рассказывайте своим друзьям обо мне. В настоящее время я хочу только одного: чтобы никто здесь не знал обо мне.

Мадам де Гокур посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.

– Значит, по-твоему, я не должна рассказывать им о том, что сопровождаю леди Канеду Лэнг?

– Умоляю вас, не называйте моего имени, – продолжала настаивать Канеда. – Если они поинтересуются, откуда взялась коляска с лошадьми, можете ответить, что их вам предоставил состоятельный английский дворянин. В конце концов, это никого не удивит, и все решат, что ваш друг проявил подобающее благородство.

Мадам де Гокур рассмеялась:

– Ты пугаешь меня! Придумала какой-то мартышкин фокус, который наверняка не понравится брату, а опала грозит не только тебе.

– Ну доверьтесь мне! – взмолилась Канеда.

Мадам де Гокур принялась возражать, но Канеда не стала ввязываться в дискуссию или давать какие-либо объяснения в отношении своих планов на ближайшее будущее.

Итак, миновав Анже, они отыскали восхитительную гостиницу в нескольких милях от города на северном берегу Луары.

Важные гости произвели впечатление и здесь. И хотя Канеда в душе полагала, будто накормили ее не так хорошо, как в первой гостинице, все так рьяно старались угодить ей, что придраться было не к чему.

Когда они устроились у себя в спальнях и отужинали в отдельной гостиной, Канеда обратилась к хозяину гостиницы:

– Прежде чем лечь в постель, я хотела бы переговорить со своим старшим грумом. Не позаботитесь ли о том, чтобы его прислали ко мне?

– Конечно, мадам, – ответил хозяин. Мадам де Гокур поднялась с кресла, в котором чувствовала себя довольно уютно.

– Если вы намерены разговаривать о лошадях, я отправляюсь в постель. Сплетни о людях всегда доставляют мне удовольствие, но к долгим и дотошным обсуждениям лошадей я никак не могу привыкнуть.

Канеда рассмеялась.

– Ложитесь спать, мадам, и пусть сон освежит вас. Друзьям не должно показаться, что Британия состарила вас за время, минувшее после вашей последней встречи, – это определенно было бы клеветой на нашу бедную страну.