– Но она весит всего семьдесят шесть...

– Без разницы, сколько она весит! Ты хочешь или нет? 

– Хочу.

– Тогда поднимай свой зад и лезь на "стенку", а твой шеф подстрахует тебя. Потому что сегодня ты будешь королевой, и наплевать, что твое лицо измазано в этой земляной жиже!

– Ты хотела сказать – в дерьме, – отзывается Царев, но я пропускаю его слова мимо ушей.

– Ты поняла меня? – кажется, я слишком громко кричу.

– Да! – Глаза Наденьки загораются, и я вижу, что она готова побороться не только за сегодняшнюю победу, но и за самого мужчину.

– Тогда шевелись, потому что Александра Алексеевна уже сверкает на горизонте своей розовой маечкой.

– Да ты прирожденный оратор! Черт, даже я вдохновился! 

– Ха-ха, – кривляюсь я, передразнивая Кира. 

Надя подходит к стенке, но забраться на нее удается не с первого раза. И даже не со второго. Царев пытается подсадить ее, матерится, кряхтит. Болото из одежды девушки давно перекочевало на его, даже его ноги каким-то образом оказались испачканы.

– Черт, Левандовская, сегодня вечером ты должна будешь сделать мне отличный массаж. 

– Могу дать визитку хорошего салона. 

– Нет-нет, мне нужны именно твои ручки. Ох, Наденька, вы не думали начать ходить в тренажёрный зал? 

– Я хожу, – пищит она, из последних сил цепляясь за выступы, – сбросила целых двадцать килограмм. 

– Ох, так, значит, мне ещё повезло. 

Кое-как Наде все же удается перелезть через преграду, и мы с Киром не сговариваясь бросаемся следом за ней.  

12. Глава 12

POV  Кирилл

До финиша нам пришлось практически нести на себе Наденьку. Признаться честно, я не совсем был уверен, что к концу соревнований останусь в живых. Я, конечно, ничего не имею против людей с лишним весом, но вот когда Надя так опирается  на меня, хочется дать ей номер хорошего фитнес-тренера и диетолога. Потому что страшно представить ее в постели с мужчиной. Раздавит же! 

– Давай, Надюш, поднажми, совсем немного осталось, – пищит с другой стороны Левандовская. Она приняла на себя часть удара, придерживает нашего бухгалтера за талию, подгоняя к финишу.

Я оглядываюсь назад  и замечаю Антонину Алексеевну, которая из последних сил пытается обогнать нас, но в ее возрасте такие физические нагрузки слишком сложны. 

И в этот момент наши с ней взгляды встречаются. Мой – уставший, ее – молящий о помощи. Мой – безразличный, ее – несчастный. И у меня просыпается жалость. 

– Люб, подожди. – Я останавливаюсь, вопреки крикам игроков нашей команды, которые уже давно добрались до финиша.

– Что такое? Что за заминка? – растерянно спрашивает девушка.

– Давай это... подождем Антонину Алексеевну.

– Что? Зачем?

– Ну, она так старается. Предлагаю дойти до финиша вместе.

Левандовская хмурится, смотрит то на меня, то в сторону финиша, то на раскрасневшуюся пожилую женщину, которая уже с трудом переставляет ноги, а потом вдруг улыбается. Искренне так, что я даже выпал из реальности и залюбовался ею. Кажется, я впервые видел ее такой. Настоящей, что ли. Она казалась такой милой и трогательной, что мне захотелось обнять ее и...

Что за бред со мной происходит?  Я тряхнул головой, быстро отводя от девушки взгляд. 

– А ты не так безнадежен, как казалось, – подмигивает Люба, и мы вместе дожидаемся последнего участника соревнований. А потом дружно, под крики и аплодисменты, пересекаем финишную черту. 

– Так чья команда победила? – спрашивает кто-то. 

– Дружба победила! – громко кричит Люба. – Впервые за много лет! Ура! 

Все бросились обниматься, кто-то уже открыл бутылку шампанского, поливая народ, а мы с Левандовской стояли, окруженные этой толпой, и не могли оторвать друг от друга взгляд. На ее лице блуждала улыбка, которую она сдерживала из последних сил, и я не удержался, притянул ее к себе и под удивленными взглядами подчиненных закружил в воздухе.