- Так на зоне была, там особо не «поплюешь», - пожала плечами женщина. – Ты садись, давай, чего как неродная? Чай пить будем.

Люба осторожно присела, взяла кружку, но пить не стала. Страх чуть отступил, ее отчего-то начала забавлять эта ситуация, и хотелось узнать, что будет дальше.

А чем дальше, тем более безобидной казалась женщина, не смотря на прозвучавшее слово «зона», отдававшее Солженицинским творчеством. Уж на кого-кого, а на сказочную фею она точно не походила. Впрочем, на ведьму тоже не тянула. На аферистку – да. На гадалку – возможно. А больше всего она походила на тетю Клаву. Только тетя Клава была совсем деревенщина, а эта – скорее работяга с завода. Сталелитейного.

- А за что вас… посадили? – все-таки спросила Люба, подозрительно косясь на мозолистые руки гостьи.

- Да так, - женщина отмахнулась, и огоньки в ее глазах на миг подернулись темным облачком. – Что ушло, то ушло, и говорить не стоит. Я уж все отсидела. И даже больше: накинули чуток. Случайно получилось.

Девушка постаралась вспомнить, за что могут «накинуть». Ничего хорошего не вспоминалось. Люба снова задумалась о том, не позвонить ли ей, куда следует. Но отчего-то продолжала сидеть и расспрашивать странную гостью, как Красная Шапочка – волка:

- Но если вы фея, то почему же тогда не взмахнули волшебной палочкой и не растворились в розовом облачке, когда вас мусора вязали?

Женщина хрюкнула в кружку и оглушительно заржала – так заразительно, что и Люба заулыбалась. Задорный, деревенский хохот рассыпался по тесной кухоньке, изрядно потрепав барабанные перепонки девушки, привыкшей к тишине и одиночеству.

- А ты смешная, - сказала гостья, отсмеявшись и утирая глаза ладонями. – Нет, доченька, нельзя нам, феям, для себя колдовать. Если уж замели, приходится палочку прятать и выходить с поднятыми руками. Вот для крестницы поворожить – другое дело. Помнишь, как я тебе Барби наколдовала?

Люба подумала и отрицательно помотала головой.

- А щенка?

Люба снова помотала головой.

- И ведро мороженого не помнишь? – поразилась гостья, всплеснув руками.

- Вы меня простите, но даже если все это у меня когда-то было, для этого не нужна волшебная палочка, - заметила Люба. – Достаточно и кошелька.

- Я ж не виновата, что ты такую ерунду загадывала, - обиделась женщина. – Вот был у меня до тебя один малыш – так он пожелал править миром. Правит. Только не нашим, а иным.

Женщина многозначительно ткнула в пространство. Люба подозрительно прищурилась. Что-то в мир иной ей пока не хотелось.

- И что взамен? – уточнила девушка, в свои двадцать лет хорошо знавшая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

- Взамен на что?

- На дары, - пояснила Люба.

- А-а-а, - улыбнулась гостья, сверкая металлическими коронками. – Такса обычная: до семи лет бесплатно, а затем за каждое желание – десять лет жизни. Тем и кормимся. Чай не ангелы небесные, чтоб забесплатно вкалывать.

Люба фыркнула, вообразив такого вот тяжеловесного «ангелочка», и, забывшись, глотнула чаю. Почему-то ей понравился этот логичный, прямо-таки базарный подход к строению вселенной, и в наркоту перестало вериться.

- Но ты не волнуйся, - тут же добавила женщина, улыбаясь до «гусиных лапок» возле глаз, - С тебя, моя ласточка, я ничего не возьму. Ты мне, как-никак, внучатая племянница, да еще и крестница! Сам бог велел тебе помогать от чистого сердца.

Люба открыла рот. Выходит, все-таки родственница. Надо же. Еще раз окинув взглядом новоявленное пополнение генеалогического древа, девушка подумала, что уж лучше б работа нормальная нашлась. Или муж. Или любовь, в крайнем случае.