– Ну и дурак ты, Яр! – бубнит она.

– Ага, конченный придурок! – кричу я ей через плечо, направляясь к кафедре зарубежной литературы.

Подойдя к заветной двери, я слышу сдавленные рыдания и, не задумываясь, распахиваю дверь. Дана Игоревна сидит за столом, сгорбившись, и плачет так, что у меня сердце готово тут же взять и разорваться.

– Дана Игоревна… Кто вас обидел? – спрашиваю я.

Она поднимает на меня свое лицо, и у меня екает в груди. Она кажется мне маленькой девочкой, которую нужно непременно защитить от зла.

– Что случилось? – с беспокойством спрашиваю я.

А сам наклоняюсь к ней и вытираю ладонями ее слезы. Это вполне естественно – утешить горюющего человека и вытереть ему слезы. Даже если этот человек – твой препод.

Дана Игоревна вся дрожит и начинает снова рыдать. Я замечаю в углу кулер с водой, подхожу к нему, наливаю воды в пластиковый стаканчик и подношу к ее губам. Она делает несколько глотков, а потом роняет голову на мое плечо.

– Я не могу больше! Не могу! – сквозь слезы шепчет она.

Я ставлю стаканчик с водой на стол и, поколебавшись, обнимаю ее, глажу по мягким, распущенным волосам, как маленькую девочку. Сердце неистово бьется в моей груди. Она рядом! Она в моих объятиях! Я дышу ее запахом и не могу надышаться…

– Ну все, тише-тише, не плачь, – говорю я.

Ей требуется десять минут, чтобы прийти в себя. Когда она перестает всхлипывать и отходит от меня к окну со смущенным видом, я говорю:

– Вы можете не объяснять мне ничего. Я в душу лезть не буду. Сделаю вид, что не видел вас здесь. Но, прошу, позвольте мне сейчас довезти вас до дома. Клянусь, я ничего никому не расскажу, все останется между нами.

Она поворачивается ко мне – растрепанная, заплаканная. Обычная земная девушка, уже не далекая небесная богиня. Но от этого она для меня становится еще более желанной. В ее глазах столько печали! Как бы я хотел сделать так, чтобы она улыбнулась…

Дана Игоревна смотрит на меня долго и пристально, а потом тихо говорит:

– Хорошо, Ярослав. Отвезите меня, пожалуйста, домой. Только вы идите прямо сейчас, а я подойду через пять минут. Тут еще не все разошлись… Нас не должны видеть вместе.

Я киваю с самым серьезным видом и выхожу с кафедры. Выйдя из универа, я бегу к своему джипу, завожу двигатель и включаю радио. Внутри все ликует. Сейчас она сядет в машину, и около получаса мы будем очень близко друг к другу, все это время я буду вдыхать ее чудный запах…

Я вижу, как Дана появляется в дверях универа. Она несколько секунд стоит на месте, будто думая, принимать мое предложение или нет, но потом смотрит в сторону парковки. Я моргаю фарами, и она спускается с крыльца и идёт ко мне.

Сев рядом со мной, она пристегивается и говорит адрес. Голос ее звучит спокойно.

Она успела привести себя в порядок – лицо уже не красное, а волосы собраны в аккуратный хвост..

Мы едем молча, и я прибавляю громкость радио, чтобы молчание не давило на нас обоих. Ее запах сводит меня с ума, а руки еще чувствуют тепло ее тела. Я безумно хочу ее…

– Ярослав, – вдруг говорит Дана Игоревна, не глядя на меня, – а зачем ты заходил на кафедру?

Я снова убавляю радио.

– Хотел извиниться перед вами. Глупо вышло утром. Я виноват, не подготовил доклад. Заслужил “неуд”. Но повел себя с вами, как дурак. Извините меня.

– Я не поставила “неуд”. Сделаешь доклад к завтрашнему дню, – тихо говорит она.

И я так же тихо отвечаю:

– Спасибо.

Ее дом не далеко от универа, и уже через десять минут я паркуюсь возле подъезда.

Она не выходит, сидит и смотрит в лобовое стекло. Я глушу двигатель, выключаю фары. Все вокруг погружается в темноту. Атмосфера очень романтичная.